Веровы: Новый Год

Виктория

Тёплые сильные пальцы плавными, поглаживающими движениями перебирают волосы на моём затылке. А большой палец искусно массирует впадинку с тыльной стороны уха.

Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не начать всхлипывать от удовольствия, накатывающего мощными, бесконтрольными волнами и заполняющего тело упоительной жаждой близости.

Ещё минута рядом, и я соглашусь на всё.

Всё, что он предложит… потребует… прикажет… Потому что ОН, кажется, специально создан для того, чтобы сводить женщин с ума.

Всех.

Без исключения.

Но мне нельзя.

У меня дочь и… работа.

— Иван, — пытаюсь отстраниться, слегка касаясь рукой его пиджака, небрежно накинутого поверх рубашки.

Пальцы соскальзывают, и в мою ладонь отдаётся удар сердца. Его сердца, которое бьётся в надежде до меня достучаться.

Он не удерживает, просто сразу цепляет взглядом и непонятным для меня образом в который раз не даёт ответить отказом. Оставляет шанс, которым я могу воспользоваться, когда…

Когда что?

— Я всё ещё жду… В любое время, Вика. — Его губы не смыкаются до конца, как будто есть ещё что-то, что он должен сказать мне прямо сейчас.

Склоняется к моему лицу, позволяя насладиться миксом ароматов можжевельника и горького апельсина.

Воздушное касание щеки…

Моментальное отступление…

Бо-о-оже…

Задерживаю дыхание и уже по силе ударов собственного сердца чувствую неотвратимо накатывающее раздражение.

Хотелось совсем другого.

Хотелось, чтобы сгрёб в охапку и целовал, не прекращая, до ослепительных лучей и радужных пятен перед глазами, до истерзанных губ, до желания, превысившего все допустимые нормы, а затем моего полного права… отвесить пощёчину и удалиться, гордо подняв голову.

Он это знает…

Поэтому ни разу за все полгода с того момента, как мы впервые увидели друг друга, не допустил этой ошибки.

Иван мягко разворачивает меня к машине, открывает дверь и наблюдает, как я поспешно располагаюсь на заднем сиденье.

— Позвони мне, — без лишних эмоций произносит он, но яркие всполохи в его невероятных глазах и чуть сведённые к переносице брови ясно дают понять, что терпение Ивана Сергеевича Верова не столь безгранично, как утверждает его окружение и… кое-какие рабочие документы, которыми я воспользовалась, превысив свои служебные полномочия.

Это даёт надежду, что совсем скоро ему всё-таки надоест. И всё будет, как раньше. Так, как я привыкла — с ускорением сердечной деятельности лишь в отношении дочери и работы.

— Спокойной ночи, Иван, — наконец-то ловлю рабочий настрой, придавая лицу бесстрастное выражение.

Он улыбается, заставляя разлететься лучиками морщинки во внешних уголках глаз, а меня… заёрзать на месте из-за жгучей потребности дотронуться до них и лучше бы… губами.

Вся выдержка к чёрту!

Спокойная ночь не светит теперь именно мне.

***

— Виктория Юрьевна, приехали! — вырывает меня из воспоминаний полуторамесячной давности голос моего личного охранника. — Какие дальнейшие распоряжения?

Фокусирую взгляд на предмете, который вертела в руках всю дорогу с работы домой.

Приглашение.

Совместная встреча Нового года в кругу семейства Веровых.

Сегодня.

Решение за мной.

Виктория

Такие действия никогда не даются мне легко. Я привыкла просчитывать все мыслимые и немыслимые варианты, анализировать имеющиеся данные, вертеть ими, как сложным логическим пазлом. Это моя работа, и от верно или неверно принятого решения часто зависит чья-то жизнь.

Десять лет юридической практики, напрямую связанной с уголовными преступлениями, не прошли даром.

Всё было бы намного проще, будь я одна. Но ровно три года назад в моей жизни появился дополнительный смысл. Смысл, который, как взрыв сверхновой, осветил самые тёмные и потаённые уголки моей жизни. Жизни, которая перестала принадлежать только мне.