Крейсер-Академия нёс в своём чреве смертоносный арсенал. На его просторной трёхсотметровой причальной палубе теснились тридцать семь единиц боевой техники: эскадрилья малых космолётов (семь звеньев по четыре истребителя – «птички») и эскадрилья средних космолётов (три отряда по три грозных боевых глайдера). Рядом громоздились стойки с личным оружием, боевыми скафандрами и горами поддерживающего оборудования – весь этот металлический зверинец ждал своего часа.
Рейнар Гару был зачислен в одно из звеньев «птичек». Его машина, оснащённая малокалиберными пулемётами, уже ждала своего пилота. Он мысленно примерял грядущие боевые вылеты, готовый ринуться в космическую мясорубку… Но судьба распорядилась иначе. Одно событие, разыгравшееся в душных недрах корабля, перечеркнуло все планы.
Направляясь в каптёрку, Рейнар замер как вкопанный у знакомой, проклятой двери. За ней, в адской духоте сушилки, разворачивалась картина, жутко напоминающая ту, полугодовой давности. Тот же убогий квадрат помещения, завешанный мокрым бельём, те же раскалённые трубы. Только на этот раз не было Тамара Науменко, чтобы охладить пыл агрессоров. Исчезновение их прежнего заводилы, Оля Голдева, и таинственная пропажа Стефана Дамоклова, казалось, усмирили эту шайку. Но нет – первокурсники-пилоты, в которых Рейнар за полгода так и не разглядел ничего, кроме злобного убожества, вновь активизировались.
В центре их внимания, как и тогда, был Рейк Рун. И нутро Рейнара сжалось от ледяного предчувствия: на этот раз всё кончится куда хуже.
Гару резко рванулся в соседнюю каптёрку – там должны были дежурить старшина и каптёр! Но помещение было пусто. «Нарушение устава! – пронеслось в голове. – Одновременно покинуть пост не имеют права!» Где они – на перекуре? В уборной? Неважно. Их не было здесь и сейчас, когда они были нужны как воздух. Чувство дежавю смешалось с гнетущим ощущением надвигающейся беды.
Стиснув зубы, Рейнар развернулся и шагнул в пекло сушилки. Воздух, густой и влажный, обрушился на него, как физический удар. Жара сдавила горло, сердце забилось чаще, будто предупреждая об опасности. Повсюду висело бельё – носки, трусы, майки – не оставляя ни сантиметра свободного места на трубах. Два огромных вентилятора за решётками в углах едва шевелили раскалённый воздух, их жужжание тонуло в духоте. Казалось, не дышишь, а пьёшь кипяток. Рейнару почудилось, что он увязает в этом месиве, как муха в смоле. Но отступать было нельзя. Рейк нуждался в нём.
Картина была отвратительной. Двое крепких парней держали щуплого Рейка, третий методично, со свирепым удовольствием, вгонял кулаки ему в живот. От каждого удара Рун корчился, пытаясь сдержать стон, но сил вырваться не было. И сквозь хрип агрессоров Рейнар услышал ключевое, леденящее душу:
– Отдай пробирку, тварь эстерайская! Ты даже не понимаешь, на кого мы работаем! Смотревший на звёзды не потерпит, чтобы земляне получили образец! С него сделают противоядие! Наши шкуры – и твоя, предатель! – пойдут на барабан, если мы его упустим! Отдай то, что ты украл у своих родителей!
Время замедлилось. Мысль о вирусе, о том, что Рейк завладел образцом, о некоем «Смотрящем на звёзды» – всё это пронеслось вихрем. И в следующее мгновение Рейнар Гару, забыв про страх и духоту, ринулся в бой.
Его появление ошеломило нападавших. Миг замешательства – и этого хватило. Рейнар врезался в группу, как таран. Его первый удар, могучий и точный, отшвырнул ближайшего хулигана к раскалённой трубе. Высокий рост давал преимущество, длинные руки держали дистанцию. Но один из парней, ловкий и злобный, прыгнул ему на спину, обвив руками шею, пытаясь задушить или повалить. Остальные, опомнившись, набросились спереди. Рейнар взревел, рванулся, раскинул руки с нечеловеческой силой – и сбросил мелких агрессоров, как щенков. Они отлетели, ударившись о стены и трубы.
