Часть I :Железо и Лёд
Глава 1. Железный Ветер
Новгород Великий. Конец октября. Утро после первых заморозков.
Холодный, влажный воздух впивался в кости, словно тысячи иголок. Небо, низкое и свинцовое, словно давило на тесовые кровли богатых хором и серые стены более бедных изб. Улицы, выстланные бревнами-мостовыми, были разбиты колесами телег и копытами коней, превратившись в месиво из грязи, подмерзшей корки и гнилой листвы. Воздух гудел от гула толпы, скрипа телег, ржания лошадей, криков торговцев и звона колоколов с Софийской стороны. Запахи висели тяжелым, сложным одеялом: едкий дым из тысяч печных труб, смешивающийся с сыростью Волхова и гниющим мусором; кисловатый дух квашеной капусты и моченых яблок из подвалов, терпкий аромат дегтя, которым пропитаны канаты и конопатили лодки и повсюду острый, животный запах страха. Он витал над толпой, несмотря на браваду и любопытство.Тэмуджин, хан по крови, но заложник по сути, сидел на своем низкорослом, выносливом монгольском коне в центре небольшого, но плотного клина всадников. Его спина была прямой, как древко знамени, но внутри все сжималось от отвращения и тоски.
–Эти клетки из дерева и камня… Как они могут так жить?
Его темно-карие глаза, привыкшие к бескрайним горизонтам степи, сузились, сканируя толпу, крыши, ворота детинца вдали. Все казалось тесным, шумным, удушающим. Его коротко остриженные черные волосы не спасали от ледяной сырости, пробиравшейся под воротник добротного синего дэли с войлочной оторочкой. Практичные кожаные штаны и сапоги до колен были забрызганы грязью дорога сюда была долгой и грязной. От него самого, от его коня, от всей его свиты тянуло стойким запахом пота, пыли дальних дорог и дыма костров чуждым, диким аккордом в этой северной симфонии запахов. Он чувствовал на себе сотни глаз ненавидящих, любопытных, испуганных. Каждый взгляд был как маленький укол. Его скулы напряглись, тонкие губы плотно сжались. Он был пешкой в игре своего дяди-нойона, посланного с этим "посольством" требованием покорности и дани. Его оставили здесь, в этом вольном городе, как гарант серьезности намерений Орды. Как трофей. Как живое напоминание о мощи, стоящей у ворот. Гордость кипела в нем кислым металлом на языке. Он ненавидел эту роль.
Ярослава Мировна стояла на резном крыльце хором своего отца, князя Мирона, чей двор выходил на оживленную улицу, ведущую к пристаням. Ее высокая, статная фигура в дорогом шерстяном сарафане глубокого, как новгородская ночь, синего цвета и теплой куньей накидке была неподвижна, лишь пальцы в тонких кожаных перчатках судорожно сжимали резной столбик перил. Ее лицо, с четким овалом и кожей, белой и гладкой, как только что выпавший снег, было обрамлено густыми волосами цвета спелой ржи, аккуратно скрытыми под нарядным повоем замужней женщины знак ее высокого статуса дочери знатного рода. Но никакой покорности в ее осанке не было. Лучистые серо-голубые глаза, холодные и ясные, как зимнее озеро, безжалостно выхватывали из толпы фигуру в центре монгольского клина. Принц. Заложник. Зверь.Весть о разорении Рязани, о гибели знакомых ей торговых людей, дошедшая с гонцами неделю назад, жгла ее изнутри. Перед глазами вставали невидимые картины пожарищ, криков, крови. И вот он один из них. Не главный, но символ. Его смуглая кожа, высокие скулы, непокорная прядь черных волос на лбу все казалось ей отвратительным, чуждым, опасным. От него, даже на таком расстоянии, ей чудился тот самый запах пыли, пота и крови. Запах смерти, пришедшей с востока. Гнев, острый и жгучий, подкатил к горлу комом. Холодный румянец выступил на щеках, но она не отвела взгляда. Ее губы, обычно упрямо сжатые, сейчас были тонкой белой линией. Она хотела запомнить его лицо. Запомнить врага.Толпа гудела, как растревоженный улей. Кто-то робко крестился, кто-то выкрикивал ругательства, тут же терявшиеся в общем гуле. Монгольские кони, чуткие к настроению толпы, беспокойно переступали копытами по липкой грязи. Один из них, нервный гнедой мерин, резко дернул головой, едва не задев плечом стоявшего слишком близко новгородского купца в дорогой, но забрызганной грязью шубе.
