В ярко синем июльском небе летел самолёт.
Кольцов полулежал в шезлонге на лужайке на заднем дворе – загорал и смотрел на небо. Ещё не было девяти. Он только что поплавал в бассейне, вышел наружу и мокрый улёгся загорать на белоснежном полотенце. Стояла тропическая жара, шли те самые феерические две недели в июле, когда Подмосковье похоже на условный Акапулько.
Юля уже уехала на работу, а он загорал. На работу – да, но сегодня позже.
В ушах гремели наушники. Нет, не гремели, это не так, он слушал настоящую музыку, ту самую, которая его заводила. Он слушал виолончель хорвата Степана Хаузера.
Где-то почти в середине знаменитого Адажио соль-минор Альбиони, когда Кольцов воспарил от восторженных эмоций над мирским хаосом, сквозь чарующие звуки продрался звонок. Юля.
– Поправь Даниле заднюю скорость. Вечером будут Полянцевы, я пригласила, пожарим осетрины на гриле в саду. Они нормальные, не кривляйся, – сказала и отключилась. Кольцов не успел даже вставить междометие, типа, «ой!» или «ай!». «Ай» он любил больше.
Перезванивать жене не стал. Выключил музыку, потрогал промежность. Стояк. И? Солнце начало припекать. Кольцов отправился в дом.
Данила приветливо мигнул огоньками.
– Ну что тут у тебя опять стряслось, приятель? – Лев открыл малюсенькую боковую панель с настройкой.
Лев Михайлович Кольцов, был Генеральным и основным акционером «ApolloRobotics» , одного из самых передовых и инновационных предприятий страны. Завод создавал автоматизированные системы для промышленности, а также человекоподобных роботов, многие из которых уже трудились официантами, экскурсоводами, консультантами и универсальными домашними помощниками, почти такими, как Данила, боковую панель которого он внимательно изучал. Если точнее, то он её не изучал, конечно, что там изучать, когда сам всё создал, он её перенастраивал.
– Готов! – хлопнул Кольцов робота по плечу.
Тот мигнул левым глазом -лампочкой. У него не было лица, как такового, это было гладкое тёмное стекло, с внутренней стороны которого в зависимости от задач появлялись глаза или, например, пиксельная улыбка.
– Я в душ. Через десять минут сделаешь мне кофе.
– С удовольствием, – ответил Данила.
– Сегодня гости. Я вернусь к шести. Уберись в доме, по программе Б. Начнёшь через пять минут, как я уеду.
– Для программы Б нет цветов в вазы, – уточнил робот.
– Без цветов.
Данила был самым новым творением, почти экспериментальным, и обкатывал в доме создателя множество новых функций. Юле он очень нравился – реальный помощник.
Живая настоящая горничная у них тоже работала, крепкая, сорокалетняя женщина, жившая в соседней деревне, но теперь работала не каждый день. Она побаивалась Данилу и просила его выключать, когда приходила подтирать за Данилой-мастером, как она выражалась. Данила обижался.
– Шеф, почему ты меняешь мне режим, когда приходит Василиса?
– Ей не нравится твой характер.
– Я ей сказал однажды, что нельзя есть хозяйские продукты из холодильника. Она грубит.
– Что она тебе ответила?
– Что нальёт мне уксус за шиворот. Где она нашла у меня такое место? Что это за место?
– У тебя нет такого места. Она ошиблась.
– Ошиблась? Я так не считаю.
– Хватит, помолчи.
Данила тут же замолк. Слово хозяина – закон.
Последние две недели робот говорил голосом Винни-Пуха.
Кольцов глотнул кофе.
Олег и Инга Полянцевы жили на их же улице. Они не так давно купили дом в их СНТ. Лев думал, что его никто не купит – огромный, старомодный, с низкими потолками, дурацкого голубого цвета. Но они его перекрасили, сделали новый портик, привели в порядок сад. Переделали ли дом внутри, он понятия не имел, так как ни разу у них не был. У Инги ему нравилась круглая тугая задница, больше он о ней сказать ничего не мог. С ними дружила Юля, а он их почти не знал, так, перебрасывались незначительными фразами по-соседски на аллее.
