Степь абсолютно бескрайняя. Никогда
не видела такого огромного пространства от горизонта до горизонта
во все стороны. С грустью вспоминаю о доме, где горизонта не видать
из-за бетонных джунглей, строения которых устремляются ввысь на
десятки этажей, преломляющих лучи солнца зеркальными стенами. Здесь
безжалостное солнце словно выжгло всё, до чего дотянуло свои
лучи.
— Ты рада? — Кирилл улыбается во все
тридцать два и выжидающе на меня поглядывает.
— М-м? — отвлекаюсь от созерцания
пустоши и гляжу на него с непониманием. Рада чему? Что перебралась
из столицы в периферию? Радость, да уж.
— Ну… Рада, что мы будем жить
вместе? — вопрос в лоб, который вводит меня в ступор, и от которого
пересыхает в горле.
— Да, конечно, — выдавливаю
виноватую улыбку. Виноватую, потому что я вру, и мы оба это
знаем.
Кирилл причмокивает губами, нервно
постукивает большими пальцами по рулю, и дальше впивается взглядом
в дорогу, стрелой устремляющуюся вдаль.
Зря я на всё это согласилась. Не
надо было. Но вернуться в дом родителей после всего я не смогла, а
найти работу с моим послужным списком в родном городе оказалось
невозможно. Кирилл мне помог. Предложил жить вместе и нашёл
какую-никакую работу в колледже, в котором сам он работает уже пару
лет, с того момента, как нам поставили первую практику.
— Здесь, конечно, не Москва, —
начинает мой, похоже, парень. — Но, знаешь, оно и к лучшему.
Соблазнов никаких.
— Ты о чём? — вскидываю подбородок
я. Конечно, мы оба знаем, о чём он, но чёрт возьми, и он туда
же?
— Да не, я просто… — тушуется парень
и вновь превращается в моргающего истукана.
Всё очень и очень неправильно. И
надо бы обозначить границы нашего общения, но, видит бог, я с
заблокированными картами нахожусь в довольно зависимом положении.
Хотя с другой стороны, может, это именно то, что мне нужно? Вот
такой вот спокойный, крепкий парень, без всех этих… переживаний.
Украдкой разглядываю его и пытаюсь уговорить себя быть
счастливой.
Холмы вырастают по обе стороны от
дороги так неожиданно, что кажутся ненастоящими — вот только что мы
были посреди степи, и бах! уже едем по низу ущелья, склоны которого
поросли густым еловым лесом.
— Скоро приедем, — улыбается Кирилл.
— Видишь, уже река близко.
— Вижу, — отвечаю, только чтобы
поддержать разговор. Потому что я ни черта не вижу. Там, где я
прожила всю жизнь, на берегу реки набережные, а не лес.
Я разглядываю малахитовую гряду
деревьев, когда из леса буквально на дорогу практически
выкатывается он. Кирилл еле успевает затормозить, чтобы не сбить
парня, замершего посреди дороги. На голое тело надета чёрная
косуха. Волосы такие же чёрные, растрёпаны и падают на высокие
скулы с обрезанными впалыми щеками. Джинсы висят на тазовых костях,
открывая поджарый живот и уходящие вниз косые мышцы. В руке
квадратная бутылка, в которой на дне плещется янтарная
жидкость.
Кирилл сигналит ему, чтобы он ушёл с
дороги, но парень упрямо стоит, только насмешливо кривя губы,
салютует нам бутылкой.
— Собака такая, — ругается сквозь
зубы Кирилл и открывает дверцу со своей стороны. — Посиди в
машине.
— Это кто? — успеваю спросить я, но
он только раздражённо отмахивается.
— Сань, ты чё творишь? — Кирилл
раскидывает руки в стороны. — Опять ментов вызвать?
— Да пошёл ты, — отвечает ему Саня,
делает глоток из бутылки и, замахнувшись, швыряет её прямо между
ними.
Я вздрагиваю, а бутылка разлетается
на кучу крошечных осколков.
— Ты совсем больной?! — Кирилл
успевает отпрянуть, и капли алкоголя до него не долетают. — Вали с
дороги, пока я тебя не грохнул!
— Ты? — парень проводит рукой по
волосам, убирая их, и я вижу прямые чёрные брови вразлёт и тёмные
глаза. — Смешно.
