Маленький мальчик с густой кудрявой чёлкой, что так задорно
спадала на высокий лоб, в жутком скребущем душу страхе, прижался
лопатками к холодной стене спальни. Маленькая черная железная
машинка ребристыми краями неприятно врезалась в нежную кожу
пальцев. Сердце в липком ужасе больно сжималось в груди.
- Иди сюда, маленький говнюк, - послышался со стороны кухни
злобный низкий голос отчима.
Мальчик дёрнулся, будто от резкого приступа боли и прикусил
нижнюю губу. Испуганное сердце быстро-быстро заколотилось в грудной
клетке. Его пульсация разносилась к вискам, затылку и кончикам
пальцев.
- Иди сюда! – рявкнул отчим и саданул кулаком по столу.
Мальчик часто задышал и бочком прошмыгнул в угол коридора.
Опустился и прижал тощие расцарапанные коленки к груди. Пол под
ногами был жутко холодным. Тонкие дырявые носки совсем не грели.
Мальчик посмотрел на крошечную железную машинку черного цвета –
единственная его игрушка.
Кусая губы до крови, мальчик молился лишь о том, чтобы отчим
поскорей ушел с кухни и лег спать. Та бутылка с жидкостью, что едко
воняла, случайно разбилась. Мальчонка хотел достать хлеб, взобрался
на хлипкую табуретку, потянулся к кухонному шкафу. В следующий миг
кухня перед глазами закружилась, послышался звон разбитой бутылки.
Мальчик поднялся с пола и увидел, что табуретка сломалась, а рядом
с ней лежали прозрачные осколки. Уже тогда он понял, что отчим
очень-очень сильно разозлится, поэтому мальчик поспешил
спрятаться.
- Я тебя всё равно выпорю! – заорал отчим.
Мальчонка снова дёрнулся и случайно выронил машинку. Она с
оглушительным звуком ударилась об грязный пол. Сердце ухнуло
куда-то вниз, будто устремилось вслед за игрушкой. Уже в следующую
секунду мальчик увидел отчима, тот стремительно приближался к нему,
держа в руках толстый кожаный ремень с большой железной бляхой.
Щелчок разлился болью по рукам и ногам. Мальчик попытался
спрятать голову между коленями. Жуткий, необъятный страх будто
парализовал.
Влас, шумно втянув воздух в лёгкие, распахнул глаза и резко сел
в кровати. Сердце дребезжало. На душе стало как-то неспокойно. Это
был всего лишь кошмар. Призрак далёкого-далёкого прошлого. Давно он
не появлялся, а тут решил резко нагрянуть. Что б его!
За окном уже лениво поднималось зимнее солнце. Устало проведя
ладонью по лицу, Влас спустил ноги и отбросил в сторону одеяло.
Включив телевизор, чтобы тишина так отчаянно не напрягала, не
сдавливала сознание, Влас прошел в ванную.
Ледяная вода практически мгновенно смыла весь липкий след после
ночного кошмара. Причесав влажными пальцами непослушную кудрявую
челку, Влас уперся руками в края белой раковины и посмотрел на себя
в зеркало. Кого он видел сейчас перед собой? Черт его знает!
Уставшего человека с огромным и, откровенно говоря, уродливым
шрамом, что растянулся от левой брови к правому уголку рта. В
тёмных глазах уже давно и прочно осели едкая насмешка и
озлобленность.
Над кем смеялся? На кого злился Влас? Да он уже и сам не помнил.
Эта злость с налётом насмешки давно трансформировалась в некий
прочный защитный барьер. Он надежно служил вот уже много-много лет
верой и правдой. Всегда проще злиться, ненавидеть и насмехаться.
Всегда проще считать, что жизнь – гребанная сука. Куда сложней
отпустить давнишние страхи, разрушить барьер и прекратить смотреть
на всех так, будто хочется каждого укокошить.
Еще раз умывшись, Влас вышел из ванной и прошел к кухонному
островку, чтобы заварить чашку крепкого кофе. По телевизору шел
выпуск местных новостей. Ведущая в студии рассказывала о том, что
сейчас разворачивается нешуточная предвыборная гонка. В лидерах
находился некий Серебряков, хотя все ставили на другого кандидата.
Потом вся эта политическая дрянь сменилась новостями о спорте.
