«Ты должна это сделать, Ада. Нет. Ты просто обязана! Он же
тебе нравится. Сколько можно тормозить?!», — буквально вопит
мой внутренний голос.
Я понимаю всю легкомысленность своего поступка, но здесь, среди
пальм, поутихшего в прохладе вечера дневного зноя и прозрачного
ночного неба, не хочется нагружать себя никому не нужной
рефлексией. Она осталась там, в шумном, загазованном бетонном
мегаполисе, где по улицам, что напоминают сплетение вен, снуют
озабоченные двадцать четыре на семь своими проблемами люди.
Чувствуя ускоренную из-за выпитой «Маргариты» и танцев пульсацию
в висках, я продолжаю откровенно наблюдать за ним.
Он заметно старше меня и еще доброй половины присутствующих.
Одетый в мягкие белые брюки, простую рубаху без пуговиц с узким
v-образным вырезом, что лишь слегка оголяет широкую и умеренно
рельефную грудь.
Он спокойно сидит в широком плетеном кресле и царственно закинув
ногу на ногу, неторопливо потягивает какой-то алкоголь из
хрустального бокала, аккуратно завернутого в белую салфетку.
Этот мужчина явно не спешит вливаться во всеобщую тусовку и
накачиваться выпивкой до беспамятства и жуткой тошноты. Он просто
сидит и словно наблюдает за разворачивающейся прямо у него на
глазах вакханалией.
Многие отдыхающие танцуют часами напролет, взмокшие,
разгоряченные и явно уже крепко возбужденные. Кто-то успел себе
найти компанию у бара. Кто-то пошло и с причмокиванием целуется в
бассейне.
Вся эта непривычная картина будоражит меня и словно заманивает в
свои сети. А вот он ей явно не по зубам.
Именно эта отстранённость меня и привлекает. Как если
рассматривать полотно, выполненное строго в черно-красных тонах, и
внезапно обнаружить в уголке густое белое пятно. Его определенно
здесь быть не должно, но в то же время оно каким-то непостижимым
образом идеально сочетается с общей композицией.
Он не просто выглядит спокойным и отстраненным. Он выглядит так,
словно находится над всей этой беснующейся толпой. Словно
он видит всё это в сотый раз и точно знает, как именно закончится
каждая история здешнего отдыхающего. Сколько именно выпьет тот
немного лысеющий мужчина, который весь вечер трется у бара. В какой
именно позе отымеют ту рыжеволосую красивую девушку, зажигающую на
танцполе сразу с двумя парнями, которые свободно вдвоем скользят
ладонями по изгибам ее гибкого стройного тела.
Его взгляд кажется таким, словно он читает хорошо
знакомую ему книгу. Каждая строчка в ней ни раз и ни два детально
изучена им и проанализирована. И он продолжает свое повторное
ознакомление лишь ради того, чтобы побороть скуку и просто
отдохнуть, не желая здесь и сейчас напрягать свои мозги больше
необходимого.
Инаковость этого мужчины притягивает меня всё сильней. Она
будоражит меня, выводит из строя мои тормоза, которые я всегда
привыкла держать наготове в повседневной жизни. Кто знает, может,
именно поэтому в свои двадцать три мне еще так и не удалось
наладить свою личную жизнь?
Пока я неторопливо попиваю свою «Маргариту» и ощущаю кончиками
пальцев прохладу запотевшего стекла, успеваю заметить, что
он так ни разу и не глянул в мою сторону. Это меня
внезапно даже слегка возмущает, будто бы я уже имею хоть какие-то
мизерные, но законные права на этого мужчину с резким профилем и
волевым подбородком.
У него отсутствует всякая слащавость, которая мне порой так
сильно нравится в парнях. И эта новизна собственной реакции на
незнакомого мужчину лишь сильней кружит голову.
Несколько раз я серьезно порываюсь подойти к нему, но в
последний момент одергиваю себя, уступаю глупому натиску банального
страха.
Есть что-то в этом мужчине притягательное и в то же время грубо
отталкивающе. Словно я смотрю на искусно сделанное холодное оружие,
которое создано лишь для одной цели — приносить боль, страдание и
смерть.
