Уверена, все вокруг считают меня сумасшедшей. Потому что только
сумасшедшая решится надеть в СИЗО свадебное платье.
Но другого выхода у меня просто нет.
ОН должен увидеть, насколько серьезно я настроена.
Судорожно стискиваю похолодевшими от страха и волнения пальцами
свой маленький букетик из белых чайных роз, перевязанных шелковой
лентой.
Что это будет за невеста, если заявится к жениху без букета,
правда же?
Меня ведут по длинным узким коридорам. Я стараюсь смотреть
только вперед и не обращать внимания на мимо проходящих людей.
Слышу шелест своего платья по плитчатому полу и немного злюсь
из-за того, что его подол может испачкаться.
Всё должно быть идеально.
Я не могу позволить себе допустить ошибку. Даже самую крошечную.
Иначе встреча может сорваться.
Вдруг ему не понравится то, как я выгляжу? Или решит, что я
неряшливая, раз уж не удосужилась позаботиться о своем свадебном
платье?
Платье, конечно, только номинально можно считать свадебным. Оно
просто белое и длинное. Времени бегать по свадебным салонам у меня
не было, пришлось импровизировать.
Сглатываю, когда мы останавливаемся перед массивной дверью,
которую нужно открывать только специальным ключом. Но за ней
скрывается не ОН, а еще один длинный коридор.
К счастью.
У меня есть еще несколько мгновений, чтобы морально
подготовиться.
Молча продолжаю идти вперед.
Слышу, как в ушах тяжелыми толчками стучит кровь. Во рту
неприятно сохнет. Это всё от нервов.
Вскоре мы снова останавливаемся. Сердечная мышца особенно сильно
сокращается, будто сигнализирует о том, что — всё. Точка невозврата
вот-вот будет пересечена.
Еще есть шанс убежать. Бросить чёртов букет, подобрать подол
шелкового платья и бежать до тех пор, пока снова не окажусь на
улице. Там сейчас ярко светит солнце. Нет никаких низких потолков,
тяжелых дверей, которые отпирают несколькими ключами и угнетающего
желтого света дешевых лампочек.
Но я не двигаюсь с места. Смиренно жду.
Дяде пришлось серьезно постараться, чтобы устроить мне эту
встречу. Он категорически не хотел. Когда только услышал о том, что
я задумала — накричал. Дядю в принципе сложно вывести из себя. У
него столько терпения, что хватит на троих. Но мне это всё же
удалось. Он долго не соглашался. Грозился даже выгнать из дома,
если я не оставлю эту дурацкую затею.
Я знаю, что дядя со мной так никогда в жизни не поступил бы.
Слишком любит. И он это тоже знает, но в тот момент казался очень
убедительным в своих угрозах.
— Ты не понимаешь, что творишь, Яра! Таким девочкам как ты
нечего делать рядом с такими как ОН! В пасть к крокодилу безопасней
голову просунуть, чем к нему лезть! Ты это понимаешь?!
Я до сих пор слышу его крик в своей голове и немного ёжусь.
Дядя справедливо на меня злится. Несмотря на то, что он устроил
эту встречу, всё равно ее категорически не одобряет.
Пусть так. Зато потом, когда всё наладится мы еще ни раз
посмеемся над этой ситуацией.
Через несколько минут меня снова пропускают вперед.
Не знаю, что конкретно я ожидала увидеть, но уж точно не вполне
себе хорошо обустроенную комнату. Она почти похожа на небольшую
студию, в которой есть всё, что может понадобиться для скромной, но
комфортной жизни. Правда, окно совсем маленькое и с решеткой. А так
эта комната почти не похожа на… камеру.
Наверное, это логично. ОН же не какая-нибудь шпана, которая
обчистила чей-нибудь гараж или устроила поножовщину. Его, наверно,
и бандитом в классическом понимании этого слова не назовешь.
Осторожно скольжу взглядом по комнате и замираю, когда замечаю
массивную мужскую фигуру. Эта фигура сидит на стуле и неторопливо
чистит яблоко, вжав локти в колени.
Нож.
У него есть нож.
Ему дали нож!
Разве такое здесь разрешено?
