Еще полгода назад я знала, чего я
хочу и где я хочу быть. Обычной человеческой жизни и подальше от
этих мест. Судьба посмеялась над моими планами. Она показала, как
порой самые важные события в твоей жизни происходят за одну
секунду. Точка невозврата.
А вы верите в Судьбу? Нет? Тогда она точно щелкнет вас по
носу.
Хотя я не такая как вы. Может быть, вам, людям, Судьба дает
больше свободы.
Кто же я? Я – полукровка. И это моя борьба с
неизбежным.
«У каждого есть песня. Бог дает песню каждому из нас. Вот
откуда мы знаем кто мы. Наши песни говорят нам кто мы».
Чарли Найт, Юта
Пусть из меня и никудышная
племянница, но это мой последний визит в эту чертову дыру!
Красивую, но чертову! Все во мне содрогнулось, как только я
пересекла границу Ловелла. И вам не послышалось не Лоуэлл, штат
Массачусетс, а Ловелл, штат Вайоминг, затерянный городок с
населением чуть больше двух тысяч человек, площадью чуть меньше
трех квадратных километров. Именно здесь я провела худшие свои
годы, именуемые многими детством. Среди крошечного населения есть
те, кто за это ответственен. К сожалению, прямо к ним я и
направляюсь...
Мой путь лежал к небольшим
коттеджным участкам, расположенным в лесу рядом с Ловеллом. Так их
называли жители Ловелла – коттеджные участки, коттеджный поселок. А
местные называли свой дом резервацией. Если и были у них какие-то
индейские корни, то очень далекие. Они не проявлялись внешне, но
частично присутствовали в их мировоззрении.
Именно там и жила моя тетя Сара
вместе с теми, кто, скрепя сердце, называл себя моей "семьей". Жила
когда-то и я.
Я притормозила у почты Ловелла. Это
обязательный для меня пункт перед поездкой в резервацию. Взглядом
скользнула и по маленькой закусочной, которая находилась в том же
одноэтажном здании. Но на это, как ни хотелось бы отсрочить
неизбежное, времени не было. Было бы тепло, между почтой и
закусочной стояли бы одноногие пластиковые столики, а местные
пожилые, и не очень, сплетники, собирали бы свежие слухи с первых
рядов. Но сейчас январь, а это значит, что погодка неприятная даже
для местных. Лютый ветер и снег, сменяющийся изморосью.
Я со второй попытки смогла закрыть
свою старенькую темно-бордовую Хонду, которую я любя называла
Вишенкой. После долгой дороги она плохо соответствовала своему
имени – весь низ был покрыт плотным слоем грязи. Мне нужно быть
более заботливой хозяйкой.
На почте было тихо и пусто. Четыре
часа – конец рабочего дня. Около семи этот городок затихнет до
самого утра. За одним из трех компьютерных столов, сидел подросток
в больших наушниках, на громко хлопнувшую за мной, дверь он не
обратил никакого внимания. Я потопала у входа, стряхивая снег с
ног, и прошла сразу к почтовый ячейкам, где мы с тетей арендовали
ящик. Почтальон высунулся через стойку, чтобы лучше меня
разглядеть.
- Добрый вечер, - кивнула я ему.
Мистер Коллинз неуверенно кивнул в ответ, внимательно рассматривая
меня. Он заметно постарел с тех пор, как я видела его в последний
раз. Но остался вернен свитерам крупной вязки – проявлениям заботы
его жены. Его я помнила хорошо, я с интересом наблюдала за жизнью
обычных людей. А вот он вряд ли знал мое имя, если вспомнил вообще.
Для местных мы были все едины – «эти из леса», «эти коттеджники»,
«эти егеря».
Под его пристальным взглядом я
чувствовала себя неуютно. Он думает, я ограблю почтовые ящики с
несвежими новостями и посылками из более цивилизованных мест? Я
открыла железную дверку и вытащила оттуда бумажный пакет. Тут
распаковывать его не стала, зажала под мышкой и закрыла ящик. На
обратном пути, кивнув мистеру Коллинзу, я заметила, что он
разочарованно проводил мой пакет взглядом. Увела у него
информационный повод.
