Самые невероятные события случаются всегда внезапно. Баронесса
Зоненштадтская знала об этом по собственному опыту и потому каждую
секунду своей жизни была наготове. Лишь когда ей минуло семьдесят
лет, она позволила себе чуточку расслабиться — и пожалуйста! За
окном сыплет снег, сугробы в человеческий рост, и все, что отделяет
ее от холодной смерти, — это маленькая печка в санях. В санях! Ей и
в голову не могло прийти, что случайный разговор на одном из
торжественных приемов закончится посреди бескрайней белой степи в
стране, где нет дорог, а есть лишь направления.
От недовольства собой Лукреция Зоненштадтская еще глубже
зарылась в меховое манто, но уже через секунду загадочно
улыбнулась. А надо отметить, что тот северянин был хорош и напомнил
ей бравых гусар далекой юности, которым она позволяла кружить себя
на балах, но не кружить ей голову. С каким напором и с какой
восхитительной наглостью он подошел! К той, к которой уже много лет
никто не осмеливался подходить просто так…
Недоброжелатели называли почтенную даму старой интриганкой. Но
баронесса считала, что это слово не в полной мере описывает ее
способности. Если уж говорить со всей откровенностью, то вернее
будет — профессиональная интриганка. И профессиональная настолько,
что в прошлом месяце играючи расстроила свадьбу, призванную
породнить две сильные монархические династии. Не бесплатно,
конечно. Лукреция знала себе цену.
К несчастью, цена эта нисколько не смутила незнакомца, на
западный манер назвавшегося ей Вольфгангом. Ну как тут откажешь,
когда младшая внучка на выданье, а непутевый сын пристрастился на
старости лет к картам?
«Молодой волк обманул старую лису», — с неудовольствием
констатировала пожилая дама.
Сани внезапно остановились, дверца распахнулась, впустив ворох
пушистых снежинок, и внутрь заскочил упомянутый выше
северянин-«гусар».
— Добрый день, леди Лукреция! — радостно воскликнул он,
стряхивая с себя комья снега. — А на улице-то распогодилось!
— Добрый день, — сухо ответила баронесса. Если это
распогодилось, то вполне возможно, что обратное путешествие
придется отложить до весны.
Лукреция еще раз оглядела своего спутника, будто желая
удостовериться, что представившийся ей на балу шикарно одетый
бравый «гусар» никуда не испарился за прошедшие несколько недель.
Да, камзола, перегруженного золотой вязью вышивки, не было, но
высокий рост, светлые волосы и тяжелые надбровные дуги с густыми
бровями никуда не делись. Ну хоть смотреть будет приятно. Лет после
пятидесяти Лукреция стала воспринимать красивых мужчин именно так —
как картины или статуи, не больше.
И все же странно, откуда северянин взялся посреди пустой
заснеженной дороги? Ведь не с ветром же прилетел? Хотя кто его
знает.
— Нам осталось совсем немного до города, — успокоил спутник
баронессу. — А там согреетесь.
Как бы между делом он потрогал печку, прошептал пару слов, и в
санях стало будто бы теплее.
— Вольфганг…— начала было Лукреция.
— Здесь друзья зовут меня Вольга, — перебил ее «гусар». — Это
ваши соотечественники что только не вытворяют с моим именем. Не
удивлюсь, если в следующем моем путешествии меня вообще станут
звать Вольфом или Вульфом. Ар-р-р!
Вольга совсем по-мальчишески оскалил зубы, очевидно
изображая волка. А впрочем, для баронессы он и был мальчишкой
лет тридцати — тридцати пяти.
В город они въехали довольно неожиданно. Вот только что вокруг
не было ничего, кроме бескрайней белизны, и вдруг — то по одной
стороне, то по другой — из сугробов стали выныривать покатые крыши,
резные коньки, заборы, калитки, колодцы, сады. И чем дальше, тем
выше становились дома, шире окна, затейливее резьба, а вместо
коньков на крышах появлялись невиданные звери и птицы.
