Мы стояли на небольшой поляне, плотно заросшей зеленой невысокой
травкой, как болото — мхом.
Я специально ее выбрала, еще лет сорок назад, когда поняла, что
мстить придется в одиночку. Затем старательно улучшала под свою
задумку. Даже лешим заплатила, чтобы они выровняли и расширили
дорогу к скале, пересадив часть деревьев.
Мне уже не первая сотня лет, и я знаю, как злопамятны эти
лохматые и вроде бы безобидные твари, если им внезапно померещится,
что ты вредишь их лесу. Так что лучше потратить немного денег
вместо того, чтобы всю оставшуюся вечность отмахиваться от
пытающихся тебя проткнуть осиновых веток.
Лешие же между собой общаются. И если ты в одном лесу пару
деревьев без уговора вырвешь, то в соседнем не скроешься. В любом
лесочке тебя будет поджидать острый осиновый колышек, хоть из замка
больше никогда не вылетай.
Когда ты годами вынашиваешь желание отомстить, глупо экономить
на мелочах. Так что лешие были на моей стороне и даже немного
помогли заманить щенка с его стаей в расставленную мной
ловушку.
И теперь мальчишка стоял передо мной, гордый и не сломленный,
зло сверкая голубыми глазищами, доставшимися от собаки-матери. Вот
поджарые мышцы, широкие скулы и кривоватый левый верхний клык — это
отцовское наследство. Только жизненного опыта старый волк своему
последышу передать не успел. Но это мелочи.
Зато от матери, кроме удивительного цвета глаз, обрамленных
длинными пушистыми темно-серыми ресницами, щенку достались
красивые, практически идеальные губы, которые он сейчас плотно
сжимает. Лишь иногда приподнимает верхнюю, скаля зубы и
демонстрируя кривой клык.
— Страшно, прямо до мурашек, — провокационно-томно прошептала я,
глядя в бездонную голубизну.
Сколько злости! Какая неприкрытая ненависть!.. Наверное, жутко
бесит, когда ты весь такой сильный, такой быстрый, такой уверенный
в себе оборотень — и так глупо заполучил серебряную пулю. В плечо.
Сдохнуть не выйдет, оборачиваться нельзя, а больно, наверное,
адски…
И страшно! Никто не хочет умирать, когда тебе чуть-чуть за
двадцать. Даже обычные людишки борются до последнего, отстаивая
свое право прожить еще лет шестьдесят. Жалкие
мотыльки-однодневки.
А у оборотней впереди пара сотен лет — и тут такой бесславный
конец. Причем ладно бы только сам попался, как… мальчишка. Но ведь
и всю стаю за собой в ловушку привел!
Глупые псины… Пока разобрали, что гонятся не за настоящим
оленем, а за идеально созданным мною и лешими мороком, все уже были
пойманы.
Вампирская быстрота — не сказка, а реальность! Мне требовалось
лишь загнать всю стаю в одно нужное мне место, где к каждому дереву
был привязан кожаный поводок с серебряным ошейником. А потом
ловкость, скорость… и, напоследок, меткий выстрел в вожака.
Все!
Теперь вдоль дороги к скале с двух сторон рычат от боли молодые
волчары, смешно пытаясь содрать лапами ошейники. Но тут я
спокойна.
Поводки порвать им не удастся, кожу дракона даже я руками не
разорву. Деревья сломать не получится — зря я, что ли, лешим
столько денег отсыпала?
— Значит, так, щенок. Жить тебе осталось недолго, правда,
спятишь ты раньше. Но я готова облегчить твои страдания. — Тут я
достала пистолет. Тот самый, с серебряными пулями. — В этот раз
попаду прямо в сердце, не волнуйся. Но убью только за развлечение.
Готов?
Щенок в ответ оскалился так, что даже нос смешно сморщился, как
у настоящей псины. И зарычал, в человеческом облике, но от души.
Красивый такой баритончик, мягкий. Прямо за душу пробирает!
— Я дам тебе два ножа, и ты побежишь по дороге к скале. Быстро!
Потому что бежать тебе, только пока я поднимаю руку, прицеливаюсь и
считаю до трех, понял? Зато на бегу ты успеешь перерезать поводки
своим песикам. Конечно, не всем… Но, клянусь, тех, кто сбежит в
деревню, не трону. Ошейник им любой кузнец снимет.
