Если бы в аду выпадало хоть с четверть дюйма осадков в год, безусловно, Ньюболд занялся бы скотоводством и там. Честно говоря, мы все не сомневались, что принадлежавшие ему угодья мало чем отличались от настоящего пекла – дождя здесь за целый год проливалось лишь чуть больше заветной четверти дюйма.
Единственным его спасением был западный участок пастбищ, в небе над которым несколько раз в год все же собирались гонимые ветрами дождевые облака и время от времени проливались на этот крохотный клочок земли обильными ливнями. И вот когда пастбища на юге и востоке оказывались совершенно истощенными, нам приходилось гнать коров сквозь зубья перевалов, перебираясь вместе с ними на зеленеющий участок. К концу этого путешествия стадо в большинстве своем состояло из тощих коров-доходяг с потухшим взором, изможденных жаждой и бескормицей. Добравшись же до вожделенного пастбища, животные с такой жадностью набрасывались на траву, что многие вскоре начинали мучиться от несварения, а иные и вовсе околевали от переедания.
И неудивительно! Нужно было обладать очень богатой фантазией, чтобы вообразить, будто бы какой-то жалкий островок среди совершенно ни для чего не пригодной земли сможет прокормить все стадо. Мы даже шутили по этому поводу, говоря, что Ньюболд устроил для своих коров школу выживания и любой его годовалый бычок может запросто отмахать галопом полмили ради одной-единственной травинки, а потом бежать еще дня три ради глотка воды, что, кстати, было не так уж далеко от правды.
В свое время один не слишком добросердечный, но зато, очевидно, очень веселый человек с довольно развитым чувством юмора помог Ньюболду основать свое дело, уступив ему совершенно даром участок земли, положивший начало будущим угодьям. Ньюболду тогда было всего лишь шестнадцать лет. В тех краях отродясь не водилось никакой иной живности, кроме койотов да еще, пожалуй, лисиц, хотя выжить там было тяжело даже им. Медведи, как известно, всеядны и вполне могут прокормиться, выкапывая из земли коренья, разоряя гнезда диких пчел, но даже уважающие себя гризли не выдерживали и ревели от тоски, обводя грустными взорами отказанный Ньюболду участок выжженной солнцем пустыни.
Но он и не думал горевать.
У него было счастливое, безмятежное детство. Старый Ньюболд в свое время сколотил неплохое состояние на торговле лесом, а потом еще одно, занявшись скотоводством. Выгодными оказались также мытье золотого песка и торговля земельными наделами. Однако нажитое добро не задерживалось у старика – расточительного транжиры и к тому же заядлого картежника. Примерно раз в год, после изобретения очередного оригинального способа выиграть, он всей душой отдавался картам, вдохновенно делая крупные ставки, но, несмотря на все ухищрения и теоретические расчеты, неизменно оставался в дураках, чего в общем-то и следовало ожидать. Ведь по большому-то счету победа в любом случае всегда у карточной колоды, с одинаковым успехом покоряющей умы и сердца как людей порядочных, так и отпетых проходимцев.
У Ньюболда был единственный сын и наследник. И вот после смерти старика этот привыкший к роскоши мальчик-неумеха оказался выпихнутым в жизнь без гроша за душой, с призрачной надеждой на лучшее будущее. Потом, как я уже говорил, старинный друг его отца пожертвовал парню участок пустынной земли, где до тех пор обитали лишь лиса, койот и с полдюжины кроликов – одна дохлятина, кожа да кости.
Однако Ньюболд-младший с благодарностью принял этот дар. В то время все его хозяйство состояло лишь из полутора десятка коров и старенького ослика. Когда же крупные скотоводческие хозяйства перегоняли свой скот через принадлежавший ему выжженный солнцем участок, он стал подбирать отбившихся от стада, умирающих молоденьких бычков и телочек, перекупая их у владельцев за чисто символическую плату, после чего нянчился с ними до тех пор, пока они вновь не обретали возможность передвигаться самостоятельно.
