Тело на алтаре распяли звездой. Растянули в контуре по всем
правилам, начиная от ориентации по сторонам света и кончая
вырезанными на коже кровавыми рунами. Классический темный ритуал
как он есть… вот только перекроенный под нужды светлых. Точно, как
ей и говорили, давая наводку сюда. Картинка полностью
соответствовала и обстановке, и ожиданиям от нее, но…
Почему тогда не было всплеска силы? Почему она его не уловила?
Ведь должна была – до сих пор эта сомнительная способность никогда
ее не подводила, вылезая даже там, где оказывалась абсолютно не к
месту. Да и безлюдье вокруг тоже говорило о многом. На выплеск,
выдранный правильным ритуалом, уж кто только не набежал бы – от
официалов до крыс, подбирающих крохи.
Очень странно. Ошиблись с жертвой? А такое вообще бывает?
Селль невольно тронула рукоять ножа, пристегнутого к бедру, так
же механически проверила под курткой заранее открытую кобуру и
снова настороженно прислушалась к гулкой тишине. Ноздри чутко
дернулись, пытаясь поймать в затхлом воздухе признаки чьего-то
присутствия или опасности…
Нет. Ничего.
Если не считать невнятной тревоги, разлитой по ободранному
подвалу, совершенно неподходящему для ритуалов и все-таки под него
приспособленному – явно наскоро и на один раз.
Да, атмосфера здесь была нехорошей. Не потому, что насквозь
пропиталась вонью дерьма и крови… Верней, не только поэтому. Витало
в ней еще и нечто не слишком внятное, но от того не менее
угрожающее. Рука опять сама потянулась к ножнам – нащупать сталь и
хоть чуток успокоить этим нервы, удержать ее удалось лишь с большим
трудом.
В очередной раз оглядев замшелые стены, щели узких пыльных окон
под самым потолком, трубы и насквозь проржавевшие остовы не пойми
чего, Селль так до конца и не разобралась, куда же ее занесло.
Что-то техническое. Вроде бывшей котельной под бывшей же
многоэтажкой, сейчас заброшенной и пустой, как почти весь квартал
вокруг. Но именно что почти – полностью безлюдным он не был. И это
опять-таки было странно, раньше подобные… ритуальные действа
устраивали лишь в местах сильно поукромнее.
Так и не уловив конкретной опасности, она передернула плечами,
слегка успокоилась и пошла в самый центр подвала – к бетонной
плите, приспособленной под алтарь. Разбираться. Потому как
странностей не любила. Совсем. И очень давно.
И тут же снова передернулась от отвращения – стоило лишь глянуть
на тело бродяги, страшно, до звона в связках растянутого на камне.
Н-да… Похоже, и правда, ошиблись. Ну где там может быть сила?
Худющий, с колтуном из отросших темных волос на голове, без
единого, даже символического клочка одежды… Зато весь в коростах и
кровище, перемешанной с не пойми чем.
Фу, гнусь какая!
Селль шагнула назад, отворачиваясь и прикрывая нос – смердело от
этой жертвы соответствующе…
Труп дернулся, на секунду приоткрыл глаза и тут же закатил их
снова.
– Ч-черт! – едва не подпрыгнула она от неожиданности.
Живой! Вот почему не случилось выплеска. Бродяга был все еще
жив!
И Селль принялась, наконец, шевелиться.
Первым делом торопливо освободила ему голову, намертво
притянутую к плите ремнем – тот уходил в дыры, грамотно проделанные
в камне, и закреплен был где-то снизу. Сначала, правда, хотела
распустить, но в итоге вытащила нож и просто чиркнула по плотной
кожаной полосе – ковыряться в этой грязюке, разыскивая пряжку,
желания не было. Потом по очереди начала освобождать ему руки,
причем вторую не слишком удачно – лезвие соскользнуло и царапнуло
мужика по запястью.
Тот снова на секунду приоткрыл веки и… попытался схватить ее за
волосы второй, уже свободной рукой. Слишком резво для почти трупа –
увернулась Селль лишь с помощью чуда да инстинкта, наработанного за
годы войны:
