Глава 1
Девочка шла от калитки, робко оглядываясь.
На первый урок она приходила с мамой, графиней Ольгой
Владимировной Опренской, а сегодня явилась с няней, которая в
ожидании подопечной отправилась по магазинам.
По мнению Маши, в этом возрасте детям пристало носить удобную
простую одежду, которую не жалко помять и испачкать… например,
мокрым осенним листом, который прилип к модному светлому пальто
ребенка.
Однако двенадцатилетнюю Нюту одевали слишком по-взрослому,
роскошно, как маленькую аристократку, коей, впрочем, она и
являлась.
Маша скупо кивнула и проводила ученицу в дом.
— Можешь называть меня Марья Петровна, сударыня или наставница,
— велела она. — Я буду с тобой на «ты», как учитель с учеником.
После первых же минут занятия стало понятно, что толку из уроков
не выйдет. Нюточка отвлекалась и косилась по сторонам. Все в
гостиной было ей в новинку и в любопытство: деревянные статуэтки на
полках, соломенные маски, глиняные свистульки – то, чем была богата
коллекция покойного отца Марии.
Ни словеса кикимор, ни знаки саламандр на горящих поленьях,
заданные Марией, не были выучены назубок или даже вполовину
усвоены.
Ребенок явно и тетрадь-то не открывал. А ведь на первом уроке
Маша дала Нюте самые азы, без которых на дальнейших занятиях делать
нечего.
— Давай прервемся на чай, — наконец, вздохнула Маша. — И ты
расскажешь мне, отчего решила изучать язык Поперечья.
Нюточка покраснела, как румяное яблочко.
— Мода? — уточнила Маша, разливая по чашкам крепкий ароматный
чай.
На чае она не экономила. Ведь как можно скупердяйничать, когда
дело касается любимого напитка, главной отрады свободных минут?
И печенье всегда брала свежее, овсяное или подороже, миндальное.
А что? Заработок позволял. Получала она уж побольше учителей
гимназий.
Девочка кивнула.
— Мода – это хорошо, — протянула Маша. — Иногда в погоне за ней
люди учатся не только галстуки завязывать. Но ведь есть что-то
еще?
Нюточка обреченно вздохнула и достала из сумочки затертую
газетную вырезку.
Статный мужчина, неуловимо знакомый по частым упоминаниям в
прессе, и мальчик-подросток за его креслом.
Подпись под фото гласила: «Вдольский князь Огненский с сыном
Николя».
— Нравится младой князь? Потому взялась язык учить?
Тут Нюту прорвало. Николай Огненский учился в мужской гимназии
для высокородных вдольских дворян. Однако факультативы мальчики и
девочки часто посещали вместе.
Таково было последнее веяние педагогической науки – «позволять
отпрыскам благородных родов обоих полов с младых лет чинно общаться
и под присмотром взрослых заводить ранние, но далеко идущие
знакомства, дабы земля русская не оскудела браками по любви и
взаимному хотенью».
Вдольским князьям, всем без исключения, изучать язык Поперечья
вменялось по Кодексу Светлых родов. Некоторые старалась, иные –
нет, и никто не ставил им этого в укор. Обязанностей вдольским
князьям хватало, а все поперечные диалекты чтоб выучить – всю жизнь
тренироваться нужно. Вот и перекладывали аристократы сию
обязанность на переговорщиков и ведунов.
Нюточка решила, что нашла способ попасть в группу к Николя. Вот
только уровень у нее был нулевой, таких на факультатив не
брали.
— Понимаешь, дорогая, — обратилась к ней Маша. — Николаю
Огненскому сам бог велел знать поперечную грамоту. Они ведь, судя
по фамилии, с саламандрами породнены, верно? А для тебя сия учеба
может стать делом невыполнимым. Это труд, время, деньги. Вот ты
почему задание не сделала?
— С подружками в цирк ездила, — едва слышно покаялась Нюта. —
Вернулись поздно, устала.
— Вот видишь. Язык Поперечья сложный, в нем одних только
диалектов малых созданий более сорока. И князь младой, полагаю,
далеко вперед тебя ушел.
