— Оставьте! Что вы делаете?! — в груди не хватало воздуха,
потому что Глэйс бежала от самой усадьбы к конюшне, где стояла
толпа мужчин.
Двое в синих формах выводят лошадей,
другие распоряжаются чужим имуществом, второй что-то записывает в
блокнот и на крики Глэйс не очень-то и отозвался.
— Дочка! — останавливает женщина. —
Я пыталась остановить, но это бессмысленно, не нужно, иди в
дом…
Щеки Фатты, родной тётушки,
раскраснелись так, что, кажется, она не только говорила с ними, но
и физически пыталась остановить эту свору крепких мужчин.
— Что они здесь делают? Что
случилось, тётя? — непонимающе смотрит на Фатту, и та отводит
взгляд.
— Тронса арестовали за
государственную измену.
Воздух будто сотрясается. Глэйс
выдыхает. Арестовали? За измену? Какую ещё измену?
Она резко разворачивается и проходит
вперёд, встаёт перед одним из законников. Мужчине все же приходится
поднять голову.
— Почему вы без позволения
вторгаетесь на чужую территорию? Как вы посмели? — с достоинством
спрашивает девушка, поднимая подбородок, хотя сердце бьется так
отчаянно и испуганно, что на глаза едва не наворачиваются слезы. Но
она не прольет и слезинки, ни за что не покажет свою слабость.
— Вы кто? — задаёт сухой вопрос
законник.
Глэйс едва не задыхается от
подобного рода пренебрежения, но вовремя понимает, что ее
специально провоцируют. Ну уж нет, она не поддастся этой бестактной
уловке.
— Я Глэйс Леморн.
— Наследница, значит. Вашей семье
предъявлена сумма долга за ущерб Золотой короны, у нас приказ
взыскать всё до пения, — мужчина смотрит в блокнот и приглаживает
черный ус. — Долг большой, советую вам собрать вещи и покинуть
поместье, его мы тоже конфискуем в ближайшие дни.
— Какой долг, о чем вы? Как
покинуть? Вы с ума сошли! — в груди девушки полыхает праведный
гнев.
Взыскатель открывает папку и
протягивает лист бумаги.
Глэйс смотрит на мужчину с
подозрением, но берет лист. Задерживает дыхание и начинает
лихорадочно читать. Буквы двоились, во рту пересохло, слова
путались, Глэйс пыталась вникнуть в суть, но ничего не понимала
из-за волнения, но когда дошла до нижней строчки, земля под ногами
качнулась, и девушка едва не лишилась чувств. Сумма за ущерб дяди
составляет четыре тысячи теонов. Четыре тысячи… В глазах резко
темнеет.
И Глэйс всё-таки падает в
обморок.
В нос ударяет что-то пахучие и
едкое, пробирая до самого затылка, так что на глазах проступает
влага. Девушка обнаруживает себя сидящей прямо на траве в тени
навеса.
— Великие боги, Глэйс, милая! Как ты
себя чувствуешь? Выпей водички, осторожно, — суетится Фатта, сидя
рядом, протягивая стакан.
Как она может быть такой спокойной?
Хотя Фатта зрелая женщина, и мудрая. Более стойкая к таким
новостям.
— Фатта, что случилось? Мне снился
какой-то кошмар, — морщится Глэйс.
— Фатта Леморн, — сухой голос
законоправника окончательно приводит в чувства, предупреждая о том,
что это не сон. — Вот официальное судебное письмо.
Протягивает белый конверт с
массивной сургучной печатью для жены советника.
Фатта берет его подрагивающими
пальцами. Глэйс чувствует, как холодок бежит по позвоночнику. Дядя
арестован, а с них списывают нанесенный для страны огромный ущерб,
который они не смогут выплатить, даже если она продаст себя.
------------------------
Рада привестовать в новой
истории, располагайтесь удобние, любовные приключения начинаются!
Сердечки и внимание греют автора :)) Берите книгу в библиотеки,
чтобы не потерять.
Новинка "БЫВШИЕ в Академии
Тёмной магии":
https://litnet.com/ru/reader/byvshie-v-akademii-temnoi-magii-b447896?c=5122378
…Фатта зажгла свечи, язычки пламени
осветили просторную и чистую, но пустую гостиную. Сегодня вывезли
все: мебель, картины, сервиз, реликвии, все ценности распродадут. А
завтра заберут и это поместье, и все остальные, в столице и за
границей. От фамилии Леморн не останется ничего. Глэйс послала
весточки ближайшим родственникам, но пока никто не ответил. Тишина
давила, Фатта молчала, её глаза полны печали, но она старалась
держать себя. Переживает за мужа. Боги, что будет с дядей? Что
будет с ними? Молчаливая горничная Тора подавала на голый стол
ужин. Только есть совсем не хотелось, какие бы вкусные ароматы ни
источали блюда.
