Спасение из лап Филина стало для
меня поистине знаковым событием. Но возвращение из плена домой
вовсе не значило, что можно расслабиться. Ощущение облегчения от
благополучного исхода ситуации быстро улетучилось. Меня как будто
запрограммировали на исполнение некой задачи: я была не способна
анализировать свой заражённый вирусами сценарий жизни. Идея убить
Филина захватила всё моё существо. Слишком уж многое изменилось
после встречи с ним. Мне казалось, что я вышла на новый уровень,
что мне открылись нерушимые истины. Так я видела себя со стороны.
Это мне льстило и мешало смотреть здраво.
Было такое чувство, что с момента
моего отсутствия в университете прошли годы, учёба, по сравнению с
выживанием в стане врага, казалась сущей игрой. Я уже не знала,
рождена ли я стать врачом.
«Возможно, смысл всей моей жизни в
том, чтобы убить того, кто намерен истребить весь клан? –
размышляла я. – Природа сделала меня такой же, как он, не просто
так. Или тут что-то ещё? Дорого я заплатила бы за эту
информацию».
Я действительно считала, что за
успех в уничтожении врага мне придётся платить, и начала делать это
уже сейчас.
«Всем, кто не поддерживает моего
решения, я пущу пыль в глаза. Я буду врать много и бессовестно.
Победа останется за мной!» – таково было моё решение.
Из-за пылкого воссоединения с
Диланом на первый зачёт я всё-таки опоздала, пришлось сдавать, как
пришла, на перемене. После я приветливо поздоровалась с
одногруппниками, очень рада была видеть всех без исключения, а
особенно Ирму. Мы отошли в сторону: её глаза стали влажными, губы
задрожали в улыбке; я поняла, что просто хочу обнять её.
– Ты жива!
– Да. Я очень рада, что мы увиделись
с тобой.
– Я тоже. Ну вот… – она зашмыгала
носом. – Реву.
Звонок на пару не дал нам
наговориться, но мы писали друг другу записки, пока сидели на
зачёте.
Как бы там ни было, а несколько дней
учёбы я пропустила и отвечала на вопросы неуверенно и сбивчиво.
Будь это экзамен, я получила бы «тройку». Расстроенная и
пристыженная тем, что не готовилась к зачёту, пока была на
«больничном» (пришлось выдумать легенду, что меня подкосил какой-то
вирус), я вернулась на место.
После консультации мы с Ирмой
разошлись, но договорились встретиться вечером и сходить в
кафе.
Разумеется, в вузе мы не затрагивали
важных тем, чтобы не натолкнуться ненароком на пару любопытных ушей
типа Кости Жукова. Однако на вечер я возлагала довольно серьёзные
надежды.
В голове роилось множество важных
мыслей, часть из них занимал Захар, мне не терпелось узнать, как
его состояние и каков дальнейший прогноз. В больницу я поехала на
такси, чтобы сэкономить время.
Захар весь расцвёл, увидев меня.
– Как ты себя чувствуешь? –
полюбопытствовала я.
– Нормально… врачи говорят, что ещё
неделя – и меня прооперируют.
– Очень рада. – я улыбнулась хорошей
новости. – А я сегодня ходила на учёбу. Еле сдала зачёт, теперь вот
маюсь от стыда… Вот как странно чередуется смерть с жизнью.
– Вижу, тебе гораздо лучше?
– Стараюсь не смотреть по сторонам:
шея болит, щека тоже немного. В общем, ерунда, с анализами всё в
порядке, меня сразу отпустили домой.
– Ты нарочно не сказала тогда про
Василича? – набрав воздуха в лёгкие, спросил Захар.
– Был не лучший момент. – я опустила
глаза, было неловко говорить об этом. – Ты уж прости. Мне приятно
видеть тебя живым, у тебя вся жизнь впереди, и мы постараемся,
чтобы она была счастливой!
– У тебя хороший муж… – невпопад
сказал он.
– Да, это правда.
– Он находился с тобой в дыму всё
время, пока пытались порвать цепи и вытаскивали тебя из завалов. Я
боялся, что вы оба там задохнётесь.
– Всё уже в прошлом, Захар. Давай не
будем об этом. Смотри, что у меня есть! – я выставила на тумбочку
пакет сока, форму с ягодами и бутерброды с мясом и сыром. – Кто бы
что ни говорил, а для тебя полезней всего белковая пища.
