А ведь с утра ничего
такого…
Окоченевший трамвай погромыхивал по
тёмной ещё не проснувшейся улице. В заиндевевших дребезжащих окнах
сменялись смутные тени на фоне белых сугробов. Фонари выгрызали из
сумрака раннего зимнего утра клочки домов. Скукожившиеся под
шапками снега деревья заглядывали в освещённые окна гроба на
колёсах. Если искали, где погреться, то это они зря. Внутри
трамвая, как водится, дубак почище, чем снаружи.
Силуэты редких прохожих казались
персонажами театра теней. Вот-вот скроются за кулисой, внезапно
пропав с глаз. Время будто застыло до весны, когда оно постепенно
оттает вместе с городом. Сегодня перепуталось с завтра и ухнуло во
вчера, замыкая круг, по которому она ездила бесконечно.
Трамвай тряхнуло, и подбородок
ткнулся в высокий ворот парки. Нос и губы утонули в коротком
щекочущем мехе подбоя. Юлька вскинула голову и поняла, что
задремала с открытыми глазами. Мимо трамвая с рёвом пронеслась
машина – по салону метнулся сполох света фар. Соседка у окна
недовольно хрюкнула и мазнула пальцем по смартфону.
Юлька безотчётно скосила глаза: по
экрану прошмыгнула лента фотографий. Тонкий паучий палец с длинным
бардовым когтем поймал нужную: сине-бело-зелёную с тощей зрелой
грацией в вызывающем купальнике. Та увековечила себя в изысканной
позе на фоне моря, песка и пальм. С фальшиво сальной улыбочкой на
непереносимо красных губах. Но выглядела счастливой. Более того:
она выглядела довольной.
Скука.
Юлька мысленно обругала себя за
нескромность, будто вслед за фотографией сунула нос в личное досье.
Заморожено перевела взгляд на окно впереди. Полусонно уставилась на
ядовито-жёлтую вывеску, проплывающую мимо. Чуток поворочала упорно
засыпающими мозгами и вдруг поняла: что-то не так. Это «не так»
промелькнуло по пути следования мутного с недосыпа взгляда.
Пришлось вернуться «обратно». Взгляд
упал на металлическую трубку, венчавшую переднее сиденье. Она была
тёмной и даже с виду ледяной. А сидящая на ней ящерка была
белоснежной. И с виду вполне живой. Головкой, во всяком случае,
белое чудо крутило живенько, открывая вытянутую пасть. В которой,
между прочим, отлично просматривались тонюсенькие иголочки
зубов.
Такими и берцовую кость можно
перетереть в фарш – подумалось Юльке, прежде чем она зажмурилась.
Чего только не мерещится, если удалось поспать всего четыре часа?
Нет, с этим нужно кончать. Здоровый сон приносит больше пользы
организму, чем здоровый секс. Секс дарит сиюминутное удовольствие.
Зато с недосыпа тебя «радует» загустением мозгов весь день.
Так что график сдвигаем – пригрозила
она. Сразу после секса никаких сюсюканий и баловства до полуночи.
Она спит, и никаких гвоздей. Прямо с сегодняшнего дня – дала себе
зарок Юлька, открывая глаза.
Ящерка перестала крутить головкой. И
выпучилась на неё так, словно сама не ожидала увидать здесь людей.
Да и трамвай с городом вокруг него. Её толстенький висящий хвостик
вдруг встал дыбом и расплёлся. Целый веер отростков-ниточек окружил
маленькую задницу солнечными лучиками с детского рисунка.
– Не может быть, – буркнула под нос
Юлька, покосившись на соседку.
– Солнечный? – вскинулась та.
И припечатала пятерню к окну. Отняла
её, заглянула в оттаявшую брешь и всё так же недовольно
констатировала:
– Это не Солнечный! Что вы мне
голову морочите?
В её голосе появились
настораживающие нотки немотивированной истерики. Юлька таращилась
на затылок в вязанной шапке, пытаясь сообразить: чего он неё хотят?
И когда соседка резко обернулась, вежливо переспросила:
– Что?
– Это не Солнечный! – повторила
претензию взвинченная дамочка, вперив в неё обвиняющий взгляд.
Ненормально длинные густые
нарощенные ресницы – с которыми явно перестарались – захлопали
глухариными крыльями. Впалые щёки, залитые тенями, навевали мысли о
черепе бедного Йорика. Большие лихорадочно блестевшие блёклые глаза
доказывали, что жизнь интересная штука, раз мы так разнообразны. И
так непредсказуемы в каждом следующем выверте психики.
