***
Глава 1: Тень Сокола
Воздух в зоне для экипажа терминала А международного аэропорта Шейха Зайда вибрировал низким, всепроникающим гулом – сокрушительным басом реактивных двигателей, разрывающим предрассветную тишину пустыни. На этот фундаментальный звук накладывалась причудливая какофония из сотен голосов: быстрые, гортанные рулады арабской речи, сдержанные ноты британского английского, томный шепот французского. Ледяное дыхание кондиционеров отчаянно боролось с жаром, уже струившимся сквозь гигантские панорамные окна, за которыми на раскаленном бетоне выстраивались в очередь серебристые гиганты с эмблемой Alamir Air – стилизованный золотой сокол в кольце терракотового солнца.
Мария стояла у стекла, и ее отражение – стройный, подтянутый силуэт в безупречной кремово-терракотовой униформе с золотыми пуговицами и брошью – накладывалось на медленно отрывающийся от земли Airbus A350. Его тень, огромная и невесомая, скользила по взлетной полосе, словно призрак, рожденный самим небом.
Крылья.
Она сжала ладони, ощущая под пальцами гладкую ткань юбки. Не свои – пока. Но его. Самолета. Такого же, на котором через час полетит она. В груди вспыхнуло что-то острое и сладкое – не страх высоты, а головокружительная радость, опьяняющая и леденящая душу ужасом.
Я здесь. Абу-Даби. Я прошла этот невероятный отбор.
Прошла, утаив правду.
Внешне – она была воплощением безупречности бортпроводницы премиальной авиакомпании. Плечи расправлены, спина прямая, подбородок чуть приподнят, словно ловя встречный поток невидимого ветра. Каштановые волосы, отливающие на солнце медью и огнем, были убраны в тугой, идеально гладкий пучок, не допускавший ни одной непокорной прядки – никаких «женственных» локонов, лишь суровая строгость профессионала. Лишь тени под глазами, тщательно замаскированные тональным кремом, да едва заметная белая линия сжатых губ выдавали ночь без сна и ту гулкую пустоту, что зияла под ребрами, несмотря на весь триумф. Пустоту, где должно было биться маленькое сердце ее семилетнего сына, Саши, оставшегося за пять тысяч километров, в России, с бабушкой.
«Ты примерная дочь. Хорошая жена. Затем идеальная мать! Машенька, очнись! Какая еще авиация? С твоим-то образованием? Посмотри на себя, на свой английский! Тебе никогда не светит эта работа! Спустись на землю! Мечтать не вредно, вредно – морочить голову себе и своей семье!»
Голос матери, резкий, как скрежет ржавой пилы, прорезал гулкую симфонию аэропорта. Мария резко моргнула, закусив губу до боли.
Нет. Не сейчас. Не здесь.
Она вдохнула глубоко, пытаясь уловить знакомый аромат свободы – терпкую сладость свежесваренной кахвы, томный шлейф парфюма с восточными нотками, и вездесущий, чуть горьковатый запах авиационного керосина – Jet A1. Но сегодня он пах предательством. Она солгала в анкете. Графа «Дети» – прочерк. Иначе – мгновенный отказ. Мать-одиночка, без мужа, с ребенком на руках? В консервативной арабской авиакомпании? Шансов не было вовсе. Она продала душу дьяволу за крылья. И каждую ночь ее душил один и тот же вопрос: Сколько времени у нее есть, пока правда не всплывет наружу?
– Соколова? Мария Соколова?
Голос прозвучал сзади, чуть хрипловатый, с легким, неуловимым акцентом – смесь американской расслабленности и чего-то более жесткого, степного. Негромкий, но обладающий странной проникающей силой, заставляющий услышать себя сквозь любой шум.
Она обернулась, мгновенно надев профессиональную маску безмятежного спокойствия. Перед ней стоял мужчина, казавшийся живым воплощением корпоративного духа Alamir Air. Высокий, подтянутый, в безупречно сидящей униформе, которую выделял лишь массивный золотой бейдж на лацкане.
