Япония.
1570
Гора Курама.
Предместье имперской столицы Киото.
Ему показалось, что он умирает. Боль скрутила так, что его вопль у ворот храма заставил нервно вспорхнуть стаю черных птиц. Группа монахов с удивленными лицами невольно попятилась. Конь захрапел, с трудом удерживаемый под уздцы. Животное сразу почувствовало перемены в своем седоке.
Самый старый монах нахмурился и неодобрительно покачал головой. Как можно позволять эмоциям настолько завладеть собой?! Это же никуда не годится! Громкие звуки в этом священном месте и вовсе недопустимы.
В руках юноша держал какой-то клочок бумаги. Полные ужаса глаза пытались вчитаться в расползающиеся и прыгающие строчки письма, подрагивающего в пальцах. Он не мог поверить в то, что там написано. Смысл этих простых слов ускользал от его сознания. Тем более что написано это было настолько дорогим ему человеком:
«Ты простишь меня…. Этот закат станет для меня последним…. Я ничего не могу изменить… Уходить несомненно трудно…. Но я надеюсь ты будешь всегда меня помнить…».
После того, как он отдал свое сердце! После всего, что у них было! И что еще могло бы быть. Горечь жгла глаза непролитыми слезами. За что?
Он смял письмо и сунул его за пазуху, вскочил на коня и саданул его пятками по бокам. Тот, недовольно фыркнув, сорвался в галоп. В голове набатом звучали последние слова, и клятвенные обещания! Он вспомнил нежную кожу под пальцами, жадные прикосновения губ. Нутро скрутило нестерпимой болью. Через какой-то час этого всего не станет.
Серьезно? Вот как ты со мной прощаешься? Ты просто не хочешь жить и бороться? От осознания этого стало невыносимо горько.
Он поморщился, вспомнив последние строки письма:
«Из-за меня ты пережил предательство…. Твой свет всегда согревал мою душу, но обратная дорога была невозможной….»
Ему хотелось выть! Заорать, разразиться проклятиями. Ах, если бы это хоть немного помогло! Если бы хоть чуточку стало легче! Но, увы, кусание локтей и вырывание волос от своей непроходимой беспечности, не приблизит его к тому критическому моменту, после которого весь мир померкнет. В горле наливался болью ком непролитых слез. В ушах будто стучала каждая секунда, отсчитывая крупицы времени до надвигающейся неизбежности, когда будущее зависит от этих упущенных, утекающих сквозь пальцы мгновений.
Он чувствовал, что ветер, рассекаемый ими с конем, вот-вот сдует его к демонам с этих гор – настолько стихия была сильной и неистовой. Лес остался позади, и сейчас под копытами коня змеилась каменистая горная дорога, опоясывающая ущелье. Они мчались по ней на пределе скорости. Лошадь каким-то чудом пока что разбирала куда ступать.
Вскинув голову, он наблюдал, как поднимающееся над лесом солнце стремиться осветить весь горный хребет вдали. У него так ничтожно мало времени, чтобы провернуть еще одну спасательную авантюру. Ведь совсем скоро человек, которого он так отчаянно боялся потерять, уйдет навсегда….
Конь уже второй раз споткнулся, но они не могут останавливаться. Остаётся только надеяться, что бешеная скачка не отправит еще и животное в иной, лучший мир.
Лишний раз он напомнил себе, что ничего еще не потеряно, усилием воли заткнул рвущиеся наружу рыдания. Еще есть время. Он приложит все силы. Он не сдастся.
Редкие деревья хлестали по щекам, причиняя хоть какую-то боль, способную напомнить ему, что он все еще жив. Пока жив… Пока его сердце бьется….
Пока на сакуре дрожит на ветру последний лепесток…
