Алиса
- Моя А-Лиса, - рычит Стас со злостью, граничащей с
отчаянием.
Впивается поцелуями в шею. Так сильно, что оставляет засосы. И
тут же проводит языком по горящей коже, будто прощения просит.
Но опять срывается. Лимит нежности и терпения на сегодня
исчерпан?
Стас сминает мою блузку и, взяв ее за края, одним резким
движением разрывает снизу вверх. Вздрагиваю, когда слышу треск
ткани и позвякивание падающих на пол пуговиц.
Надо бы оттолкнуть босса и бежать от него без оглядки. Но тело
больше не принадлежит мне. Оно бесстыдно льнет к мускулистому
торсу, словно долго искало и наконец нашло своего мужчину.
Идеального. Родного.
Нас со Стасом тянет друг к другу, как плюс и минус. Предвкушаю
взрыв. Чуть позже, конечно. Но в том, что он произойдет, я не
сомневаюсь. С моим мужчиной не может быть иначе.
Не успеваю ни возразить, ни даже пикнуть, когда Стас толкает
меня на диван, а сам нависает сверху. Целует глубоко и жадно,
захватывая в плен не только истерзанные губы, но всю меня.
Лихорадочно задирает мою узкую юбку, сминая ладонями бедра,
обтянутые тонкой тканью чулок. Разводит ноги шире и устраивается
между ними. Вжимается в меня пахом. Впечатывается так, что я
ощущаю, насколько одержимо и безумно Стас хочет меня.
Если бы не разделяющая нас одежда, то он бы вошел в меня
немедленно… При одной только мысли об этом выдыхаю со стоном и
невольно трусь об него, обхватывая ногами мощную талию.
Поцелуи спускаются вниз по шее, а я запрокидываю голову назад,
открываясь нетерпеливым ласкам и зарываюсь пальчиками в волосы
Стаса.
Что бы он ни делал со мной сейчас, я не в силах сопротивляться.
Страсть, переходящая в безумие, сильнее меня.
Выгибаюсь и стону, словно пораженная током, когда жаркие губы
касаются моей груди.
Стас проводит языком по ложбинке. Сжимает ладонями полушария,
прикрытые лишь тонким кружевом бюстгалтера, без пушапа и прочих
женских хитростей, в которых после родов отпала всякая
необходимость. Рисует невидимые круги подушечками пальцев.
Добившись того, что соски предательски твердеют от умелых ласк и
выпирают сквозь ткань, вбирает один из них в рот.
- Боже, Ста-ас, - хнычу от убийственного возбуждения.
Запускаю руки между нашими телами, судорожно ныряю вниз. На ходу
царапаю твердый пресс Стаса. Случайно. А может, и нет…
Нащупываю пояс джинсов, борюсь с дурацкой пуговицей, зато шустро
расправляюсь с молнией. Почти достигаю намеченной цели, приспуская
резинку боксеров…
Но Стас вдруг останавливает нас обоих. Приподнимается, упираясь
кулаками в диван.
Пугаюсь напряженного черного взгляда, устремленного словно в
самую душу, и мгновенно убираю руки с желанного мужского тела,
будто преступница, застигнутая на воровстве чужого.
- Стас? – издаю сиплый писк.
- Лисичка, - зовет хрипло и при этом судорожно дышит. - У нас
все будет хорошо, слышишь? Обещаю тебе. Я, млять, в лепешку
разобьюсь ради вас.
- Ради нас? – вторю ему эхом.
Замираю, затаиваю дыхание, чтобы не пропустить самого главного.
Жду, пока Стас скажет еще что-нибудь.
Говорят, что сила в поступках. А слова – это не более, чем
пустые звуки. Но порой их так не хватает…
Загорский медленно обводит меня взглядом, растрепанную, порочно
«разложенную» прямо на диване. И резко встает с меня.
Он просто уйдет сейчас? Оставит одну?
Сажусь и обхватываю себя руками, тщетно пытаясь прикрыться.
Шумно вдыхаю слишком большую порцию воздуха, боюсь расплакаться. И
дело не в пожирающем меня желании, хотя и его терпеть невыносимо. Я
боюсь одиночества. Не хочу чувствовать себя растоптанной,
несчастной и разорванной, словно та самая блузка, что сейчас
измятой тряпкой свисает с моих плеч.
С трудом подавляю первый всхлип, который грозит стать
предвестником грядущей истерики.
