Взрослые. Книга 1

Обглоданная луна сонно болталась под пологом звёздного неба. Её тусклый свет терялся во мраке, нависшем над прохладой густой чащи. Сквозь неё продирались два прытких огонька.

– Честити, ну это бред какой-то!

– Тихо ты. Иди молча.

Сара обречённо вздохнула и продолжила прокладывать путь между разросшимися кустарниками и диким папоротником. Ночная роса холодила открытые ноги, а вездесущие ветви норовили вцепиться в лицо и глаза.

– Я их вижу, – приглушённо вырвалось у Чес, и она прибавила шагу.

Издалека доносилась музыка, но за спиной подруги Саре ничего не удавалось разглядеть. Она слепо следовала за Чес, стремительно шедшей на еле заметный свет костра.

– Далеко ещё?

– Не ной, – отрезала та и проигнорировала последующие стоны недовольной спутницы.

С каждым шагом музыка становилась всё громче, а очертания происходящего вокруг пламени более отчетливыми.

– А если взрослые заметят?

– Сара, – Честити сделала глубокий вдох, – тебе не кажется, что об этом как-то уже поздно думать?

– Мы ещё можем вернуться…

– Да? Возвращайся.

– Эм… а… а как же ты?

– Да уж как-нибудь.

– Вдруг узнают, что—

Чес резко развернулась.

– Так чего же ты поперлась, если тебе все не нравится?

– Я… – Сара оторопела. Хоть подруга и могла выдать крепкое словцо, в её адрес оно ещё не прилетало.

– Да, ты! Не уж-то не хотела отпускать меня одну? Не смеши. Думаешь, я не знаю, зачем тебе это? – она сверлила Сару взглядом, пока та собиралась с мыслями.

– З-з-зачем?..

– Брось, Рейн, вся школа знает, что ты неровно дышишь к Китену, хоть это и единственный урод, которого я на дух не переношу.

Сара потеряла дар речи и замерла с раскрытым ртом.

– Ну, что? А? Что молчишь?

– К-кит-тон?.. П-причём тут он?

– К-к-китен, – передразнила Чес. – П-п-причём. Притом!

– Б-бред, – фыркнула Сара, неумело пряча вспыхнувший стыд.

– Ты другие слова знаешь, а? Всю дорогу твердишь мне, что это бред. Ну и сидела бы в палатке, чего за мной потащилась? Только не надо тут ломать комедию, что всё это ради меня и бла-бла-бла. Я не маленькая, да и тебе пора бы не скидывать всё на мою, как ты любишь выражаться, безрассудность. Ты пошла за своим К-к-китеном!

Сара стиснула зубы, а Честити продолжила пламенную тираду:

– Да, учителя и предки могут засечь, что нас нет. И да, тогда нам влетит. Но просто признай, что получишь не из-за меня, – Честити поджала губы. Выждала мгновение и сказала: – Если я неправа, разворачивайся и иди обратно в лагерь, мне провожатые не нужны.

– Но… – Сара ошарашено глядела на разошедшуюся подругу. Кто бы мог подумать, что та видит её насквозь?

– Не строй из себя сестру милосердия. Не хочешь идти веселиться – ты знаешь дорогу.

Воцарилось молчание. Сара отвела взгляд. Она судорожно искала нужные слова, как назло, попрятавшиеся по закоулкам натуженного мозга.

– Пойдём дальше, – пробормотала она, так и не взглянув на подругу. Обогнав её, она стала молча пробираться на свет и звуки музыки, разбавляемые еле различимыми голосами парней и девчонок.

Остаток пути прошёл в полном безмолвии. Сара погрузилась в размышления, в которых проводила большую часть времени, пока Честити охмуряла мальчиков и отрывалась на вечеринках. «Вся школа знает, – вертелось в голове. – Вся школа! Может, и правда вернуться?» Но сила притяжения Китена была сильнее стыда и страха. Под ногами продолжили ломаться ветки, а сбивчивое дыхание укрыло застрявшие в горле слова.

Вскоре свет костра перестал быть призрачным мерцанием, и девушки оказались на поляне, наполненной музыкой и весельем. Кто-то болтал, попивая пунш или пиво; кто-то отрывался в безумном танце, пока другие оттачивали хореографию, чтобы «показать товар лицом»; кто-то целовался, опершись на многовековые сосны; а самые безрассудные уже приступили к более решительным действиям и уединились в зарослях, скрывавших происходящее от разномастной толпы.