У каждого свой Путь, но когда-нибудь он будет пройден. А потому надо превратиться во что-то иное, начать новый путь.
Пауло Коэльо.
Любовь – вовсе не состояние души, но знак Зодиака.
Габриель Гарсия Маркес.
Нет смерти легче, чем сказать «Прощай».
Джон Донн.
1
Сон завладел им мгновенно, вспыхнув алым над серой завесой тумана. Он снова увидел старый дом.
Белый солёный ветер тянулся до самого горизонта. Над ним белые треугольники облаков прошлого шли вереницей в дрожащем мареве заходящего солнца. Миражи разбойничали повсюду. Красный песок заката волнами тянулся по дну пересохшего русла. Огромный старый дом на холме тоже казался видением, то появляясь, то исчезая в наплывах раскалённого воздуха. Песок не хранил ни одного следа.
Горячая медь молотка обжигала ладонь. Он помедлил, прислушиваясь. Шелест песка, молчание ветра…
– Просыпайся, Призрак! Твоя очередь дежурить. Разбудишь утром. Похоже, они тоже устали, как собаки. Мы оторвались, но чёрт знает этих наёмников. Надо пробираться к топям, там они нас не достанут.
– Сколько времени? Не такая я важная птица, чтоб гонять меня день и ночь. Это за тобой охота. – Проворчал Призрак, которому показалось, что он едва успел закрыть глаза. Дом всё ещё дрожал в косых порезах солнечных лучей. – В таком тумане и ад не найдёшь.
Его сетования прервало ровное дыхание Норта, уснувшего на слове «сколько». Призрак зевнул и поёжился. Сырой сумрак с трудом сдерживал слёзы, но дождь должен был разразиться с минуты на минуту. Серые стволы огромных деревьев, поросших мхом, с которого капала вода, напоминали мрачные колонны, подпирающие мокрое небо. Ноги онемели, желудок скрутило от голода. Призрак порылся в холщёвом мешке – единственной ценностью, оставшейся у него после встречи с наёмниками и заключением в темницу, где он пробыл недолго, увязавшись за Нортом. Карта на тонкой, но прочной кальке едва прощупывалась в секретном отделении. По счастью, грубые пальцы людей, привыкших убивать без размышлений, не почувствовали легкого натяжения ткани. С едой было хуже. На дне мешка сиротливо бледнели крошки, которые Призрак аккуратно отправил в рот, тщательно собрав негнущимися пальцами.
– Интересно, как я узнаю, что прошёл час? Что мы будем есть в топях, и зачем Норт согласился освободить меня, совершенно незнакомого человека, и взять с собой? – продолжал задавать вопросы туману замёрзший Призрак. – Конечно, разные люди бывают, но…
Дождь разразился быстро и шумно, заполнив чащу шёпотом, всхлипыванием и бульканьем лопающихся пузырьков. Норт сел, тряхнув головой.
– Нам лучше пойти дальше, не то совсем озябнем. – Предложил он, потирая глаза. – Говорят, в топях живёт Костлявый Безумец, добрый старик-отшельник.
– Я тоже слышал о нём, но если честно, не очень-то поверил. Звучит странно «добрый безумец». Такой придушит во сне и спасибо не скажет…
– Выбора всё равно нет. Хочешь, возвращайся в темницу, там хоть сухо, может быть, даже покормят.
– Спасибо большое. Меня даже допросить не успели, но все эти приспособления на стенах…пойдём поищем старца.
Жижа противно хлюпала под ногами, ледяной дождь лился за ворот, зубы сводило судорогой. Топи встретили их чёрной пастью и корявыми стволами, похожими на расшатанные зубы. Пахло серой и гнилью. Тьма надвигалась с востока.
– Ночью, не зная дороги, идти опасно. Пропадём. – Стуча зубами, пробормотал Призрак.
– Дороги? – искренне изумился Норт. – Ты считаешь, здесь есть дорога?
Он тоже вымок и устал. Его бледное лицо облепили мокрые волосы. Глаза казались чёрными и огромными.
– Слушай, а на что ты рассчитывал, взламывая замок своей камеры? Местности ты не знаешь, еды у тебя нет, тёплой одежды тоже! Это же безумие! – взорвался Призрак. – Ты смерти ищешь? А ещё меня выпустил, ты же меня не знаешь, а вдруг я тебя сейчас зарежу и съем!
