Солнце припекало, заставляя собравшийся перед помостом народ
бесполезно щуриться и пытаться прикрыть лицо сложенной козырьком
ладонью. Кто-то, опасаясь перегрева, накинул на голову сальные
тряпки, непонятно, откуда вынутые и для какой цели использовавшиеся
до этого. Я со своим отрядом стояла с подветренной стороны, чтобы
не вдыхать смрад немытых тел толпы, охочей до зрелищ. Солнце меня
не беспокоило. Слепит не больше вечно бурлящей лавовой реки, на
берегу которой стоит мой дом в родном Инферно.
— Напомни: зачем мы открыли портал здесь, а не сразу к эльфам? —
наконец спросила я у Райза, моей правой руки. Демон едва заметно
усмехнулся.
— Здесь восстание вроде как пытались поднять. Верховная просила
разобраться, — послушно сообщил он то, о чем я была и так в курсе.
И все же я спрашивала не об этом. Людей я не любила, то ли дело
эльфы! И Райз об этом прекрасно знал. Как и о том, что я
планировала присмотреть себе среди них нового раба и с ним устроить
себе выходные… А то и взять отпуск, если он окажется очень уж
вкусным. За последние десять лет непрерывной службы Верховной я
имела право отдохнуть.
— Насколько могу судить, восстание подавили и главного повстанца
сейчас повесят, — указала я очевидное, раздраженно кивнув
подбородком в сторону помоста.
Людишки нас пока не видели. Даже будь среди них маг, умеющий
смотреть сквозь полог невидимости, мою магию ему не преодолеть. Мой
взгляд лениво скользил поверх голов собравшихся деревенщин,
безразлично обогнул палача, обливающегося потом, едва зацепил его
жертву… И вернулся к последней. Пожалуй, я могла понять, ради чего
весь этот народ собрался здесь. Редко увидишь широкую бесшабашную
улыбку на лице того, кого собираются вот-вот повесить. Да и одет он
плюс-минус опрятно, держится с достоинством, несмотря на ссадину на
скуле и разбитую губу.
— С детства мечтал о популярности! — донес до меня ветер его
насмешливый голос. — Я на сцене, внизу беснуется толпа, повторяя
мое имя…
— Заткнись, — буркнул палач и грубо толкнул его в спину, отчего
узник едва не упал, неловко взмахнув связанными руками.
— Эй, сегодня я звезда, подожди своей очереди, — не сумел
промолчать он, осуждающе покачав головой, и благоразумно отскочил в
сторону, уворачиваясь от следующего тычка. — Итак, жители славной
Артасии, сегодня мои душа и сердце принадлежат лишь вам… Последнее
можно будет выкупить у палача на аукционе.
— Ты че несешь, полоумный? — опешил палач. — Какой еще
аукцион?
— Нет в тебе коммерческой жилки, потому в свои тридцать шесть
всего лишь палач, — с сожалением цокнул языком парень, но от
следующей оплеухи увернуться уже не успел. Мощный удар заставил
приговоренного сдавленно охнуть, но через миг на его лице вновь
засияла улыбка. — Да ладно, Даг, нормально ж общались…
— Не думаю, что он главный, — хмыкнула я, с интересом наблюдая
за представлением. Я почти была готова признать, что сюда заглянули
мы совсем не зря, никуда эльфы с их рабским питомником не денутся.
— Голову восстания отсекают первой, зачастую не доводя до эшафота,
слишком опасно медлить. Затем наступает черед правой и левой руки.
А дальше всех скопом показательно казнят.
— Но он один, — возразил Райз, с не меньшим интересом наблюдая
за казнью. Остальные члены нашего отряда у нас за спинами
вполголоса делали ставки на то, на какой минуте умрет этот смельчак
и продержит ли свою маску балагура до конца. В другое время я бы
пресекла все эти разговорчики и, развернув, направила весь отряд к
эльфам. Сейчас же лишь отстраненно отметила на слух участников,
которых после ждет дисциплинарное наказание за неподобающее
поведение. Еще не хватало, чтобы они скатились до уровня
человеческих ротозеев, пришедших поглазеть на казнь ради забавы.
Наша цель здесь — убедиться, что восстание подавлено.
