Юлка Майрен стиснула кулаки, подстёгивая своё тело бежать быстрее, цепляя камешки на тропинке и вздыбленные корни деревьев. Она продиралась сквозь папоротники и сплетения древогубца, мчась к путевому камню на границе их семейного имения – последнему месту, где она видела своего брата Чапура.
Тающий иней блестел на траве и успел намочить носки её кожаных сапог, тяжёлое дыхание превращалось в облачка тумана в промозглом утреннем воздухе, и всё же боль в лёгких и ногах была сущей ерундой по сравнению с болью в сердце. Он будет там. Он должен быть там.
Вдалеке перекликались голоса, стук копыт барабанной дробью отдавался в земле. Поисковые отряды следовали за ней широкой дугой, ведь Юлка единственная видела, как Дикая охота проскакала вдоль этого участка границы. Они надеялись найти какую-нибудь подсказку, разгадку, объяснение тому, почему Чапур не вернулся с другими Охотниками на рассвете.
Может, тенеродая лошадь сбросила его? Может, он лежит где-то раненый?
Когда Юлка добралась до гранита с лунным камнем, отмечавшего границу царства фейри, родители уже ехали навстречу.
– Есть известия? – окликнула она, но па покачал головой.
Задыхаясь от разочарования и изнеможения, она сложилась пополам, уперев руки в колени, чтобы отдышаться. Вчера вечером ветер пах дымом и яблоками, корицей и солёной карамелью, а ещё густым зелёным мускусом магии фейри. Сегодня утром он принёс кислый запах тревоги и солёную горечь печали.
Пока она переводила дух, её родители вполголоса спорили о том, что делать дальше, а их лошади беспокойно перебирали ногами, чуя близость границы.
– Юлка, расскажи нам ещё раз, что именно ты видела, – сказала ма. Ма – Ривица Майрен, коневолхв Граничных земель и пятикратная Охотница – послала Преемницу, свою холёную чёрную тенеродую кобылу, вперёд, пока па неуклюже горбился в седле гнедой ломовой лошади их соседа. Юлка знала, что па выезжал с Дикой охотой однажды в юности, но теперь он был закройщиком и портным. Волшебные тенеродые лошади – наполовину смертные, наполовину фейри, – которых разводили и тренировали многие поколения жениной семьи, внушали ему трепет.
Юлка тоже их побаивалась и поэтому предпочла бежать к камню на своих двоих. Пусть это и значило, что теперь ей не хватало воздуха, чтобы говорить.
– Юлка? – окликнул её па.
Она надеялась – и почти позволила себе поверить, – что в какую бы переделку ни попал Чапур, он невесть как вернётся к этому камню и дождётся её.
Но если бы он мог добраться сюда, разве бы он не вернулся домой?
– Где же ты, Чапур? Что случилось? – прошептала Юлка.
– Юлка, нам нужно услышать всё, что ты помнишь, всё до последней мелочи, – поторопила её ма. – Возможно, мы что-то упускаем.
Накануне вечером Юлка тайком сбежала из дома, чтобы посмотреть на выезд людских и эльфийских Охотников, но никак не ожидала, что он станет последним выездом брата. Вина и сожаление царапали её горло, как вчерашняя каша из овсяных отрубей.
– Сначала налетел порыв ветра, – сказала Юлка, хмуро буравя взглядом одинокий красный мухомор у основания путевого камня. – Потом был бледный всполох Белого оленя, который летел скачками вдоль границы и направлял Охотников, а следом рокот копыт. – Эта сцена отпечаталась в памяти Юлки: полная луна, бросающая серебристые тени, поток чёрных тенеродых лошадей, выдыхающих искрящийся туман из раздутых ноздрей, летящие вперёд гончие, заливающиеся протяжным воем, заполонившие ночное небо птицы, эльфийские Охотники в плащах, сотканных из паутины и звёздного света…
