— Значит, на этом для меня всё? Конец? — глухо
прозвучал мужской голос.
— Да, — твёрдо ответил второй, более хриплый и
неприятный.
Фигуры медленно передвигались по поросшей травой дороге. Мягкая
слуху музыка сверчков развеивала ночную тишину. Впрочем, как и
хриплые стоны дремлющей неподалёку стаи — сотни и сотни пустых
человеческих оболочек тащили себя далеко на юго-запад —
зимовать. Путники держали приличное расстояние друг от друга,
увеличиваться которому не давала лишь верёвка, завязанная петлёй и
накинутая на шею позади идущему достаточно сильно, чтобы тот не
думал сопротивляться, и достаточно слабо, чтобы мог дышать и
идти.
— Может… Ты хоть мешок с головы снимешь?
— Нет. Не сниму — не хочу портить тебе
интригу.
Свет уходящей луны блекло отражался в свежих лужицах и волнами
разлетался по округе, когда на него ступала тяжёлая нога человека.
Близился рассвет. Ещё пара часов, и спутник Земли окончательно
скроется за горизонтом, освободив небесный простор яркому
солнцу.
— Слушай… Ну, должен признать, что… выхватить меня из моего
же дома, в моём же городе и не попасться… — задыхаясь, говорил
пленный. — Выйти, не… Кто ты вообще такой?
— Хватит пытаться выведать что-то, — устало ответил
второй. — Ни хрена оно тебе не даст, только воздух понапрасну
расходуешь. Придём на место — тебе всё тут же станет ясно, всё
поймёшь, всё узнаешь.
Несмотря на новую «ночную угрозу», слухи о которой так
стремительно заполонили уши и рты всех живых людей, тёмные вечерние
краски всё ещё казались проводнику более безопасными, чем дневные.
«Под лунным светом не встретишь сотни наполовину разложившихся
трупов, которые всеми силами стремятся убить тебя, — думал он.
— Не встретишь бандитов, отбившихся от не менее опасных стай,
убивающих всё и вся, словно животные; военных, стреляющих по людям,
как по воробьям; или наёмников, которые убьют просто ради того,
чтобы ты не убил первым, — без людей этот мир становится даже
чуточку лучше. Спокойнее, по крайней мере».
— А может, договоримся? — сказал второй, вдруг
остановившись.
— Опять то же самое…
— Ну, ты — охотник за головами, верно я думаю? Небось,
похитил бывшего главу Единства и ведёшь к своему «невероятно
богатому» заказчику… Зачем? На допрос? На личную месть? На расправу
из выгоды?! Я прав?! Плевать! Сколько бы он тебе ни предложил, я
заплачу в два… в три раза больше! Я богат, ты ведь это знаешь; ты
же был в моём доме, всё видел! А это был даже не основной!..
В ответ верёвка лишь сильнее потянула его вперёд и петля,
сдерживающая усталое дыхание, стянулась ещё больше. Спустя десятки
минут шоссе, по которому прежде шли путники, превратилось в
сплошную грязь. И если идущий впереди человек ловко обходил ямы, то
тот, чьё лицо было закрыто мешком, беспощадно для себя падал в
непроглядно грязную смесь земли и воды. Его когда-то белый костюм
покрылся тёмно-коричневыми пятнами и был больше похож на старый и
изношенный наряд, который в былое время носили либо нищие, либо
покойники; красная рубашка лишилась последних кроваво-винных
пуговиц, а тёмно-коричневые туфли, всё время спадающие с вялых ног,
порвались в нескольких местах.
Они шли уже несколько дней. Бесконечная дорога истощала и без
того слабый организм — редких остановок на сон и еду не
хватало обоим, но у одного из них была цель, а у другого —
отсутствие выбора. Тем временем грязь превратилась в смесь камней и
песка — что-то вроде самодельной дороги — единственной,
которую могли себе позволить люди того времени.
— Мы что… Мы… в городе?! — почувствовав знакомую почву
под ногами, похищенный опешил. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Только не
говори, что твой заказчик настолько глуп, что решил меня порешить в
каких-либо стенах! — в ответ не раздалось ни слова.
— Или… Погоди. Ты что… Ты продать меня хочешь?! Серьёзно?! Да
ты хоть знаешь, как быстро твой план накроется?! Меня найдут и
освободят быстрее, чем ты награду в кабаке пропьёшь!
