ГЛАВА ПЕРВАЯ
Бенины искания
Араб крепко сложен.
Он работал по пять дней в неделю с четырехчасовым перерывом на сон. Утром араб умывался. Щетина у него трещала. Из-под пальцев выбивалась тёмная пена и хлопьями шлёпалась в раковину.
На лице у него шла борьба между улыбкой и гримасами бреющегося человека.
Звали его Ахмад. У Ахмада были белые зубы.
– Сколько сегодня? – спрашивал Гена.
– Шестнадцать бочек.
Гена подрабатывал на развозке булочек и приходил в цех на полчаса раньше остальных. Он пил с арабом кофе.
– Приезжай ко мне в гости, – сказал Ахмад.
Гена решил, что его хотят убить, и отказался.
Гриша как-то раз предложил Ахмаду водки. В ответ – улыбка отрицания.
– Я дурак, – признался однажды Гриша, выпив в обед. – Что я тут? Сижу за столом с арабом, который презирает водку и меня, делю квартиру с мужем своей дочери. Работаю с Бенькой и его родственником…
– Но мы-то пьём! – возразил Бенька.
– Кто не всегда готов к выпивке – тот не пьёт. Я всегда готов!
– Гриша, вы алкаш? – спросил Гена прямо.
– Да. Ну и что! Зато это я даю на мороженое внукам, а не муж моей дочери.
Араб качает головой, будто всё понимает.
За обедом он раскладывает ледяные питы на солнце. Беня прячет ледяную же бутылку водки под столом. Стаканы идут ко всем, кроме араба.
– Как вам новая секретарша? – спрашивает Ваня, Бенин родственник.
– Она что-то знает про нашу водку, – говорит Гена.
– Доигрались, – сказал Беня.
– Проходила мимо Муки, сказала «в морозилке» с таким лицом, – вот они, мол, эти русские…
– При старом хозяине, – сказал Ахмад, – сюда привозили обеды из ресторана. Все рабочие получали спецодежду…
– Постоянно намекает, что лучше нас, – злится Гриша, покрываясь потом и краснея.
– Сегодня опять кто-то не почистил за собой в гальюне, – объявил Беня на иврите, а потом по-русски.
– Мамочка, – сказал Ваня, очищая луковицу.
– Нет, – отрезал Беня. – Проверено. Не она. Кто-то всё время … один и тот же угол одной и той же консистенцией… С тех пор, как у нас появился этот араб.
– Смени базар, – сказал Ваня, раскладывая луковицу по кусочкам на бутерброд с колбасой.
– А почему это не можешь быть ты, Вань? – спросил Гриша, продолжая потеть. – Ты ведь недавно у нас.
– Ну, хватит, дай поесть!
– Скажи, чтобы Муки платил за унитаз отдельно, – говорит Гена.
– И он отдаст работу арабу. Потеряю двести шекелей. Нет, я найду… я за каждым прослежу. Не за тем вернулся. Земля Обетованная мне этого не простит.
Беня пришёл в кипе. Оказалось, что кипа тяжело давит на его мозги, и он два раза ошибся в пересчёте деталей. До сих пор он никогда не ошибался. Во всём, что касалось точных расчётов, Беня с удовольствием всех обставлял. Он любил цифры, а цифры любили его. Беня даже умел играть в Го. Однако в тот день ему что-то мешало. Возможно, мешал Гриша, работающий рядом у большого пресса.
Гриша презрительно хмыкал, покашливал и гневно краснел. От него стал исходить запах хлеба. Гриша думал, некоторые люди непременно должны обособить свою собственную серость от серости всеобщей. Он хочет быть лучше меня, думал Гриша и своими мыслями мешал Бене пересчитывать.
Беня был расстроен. Вчерашним вечером к нему домой нагрянули представители с проверкой. В Бенином холодильнике обнаружили подозрительную колбасу, красную икру и куриный паштет, принятый ошибочно за паштет свиной, а также два камня, белый и чёрный. Бене было велено носить повсюду кипу, купить второй холодильник и не покупать продукты в гойских магазинах.
За обедом, после выпитых ста грамм они до хрипоты спорят о Вопросе и Ответе:
– Нет никакого Бога и нет никакого коммунизма! – кричит Гриша, и кипа у Бени от этих слов сдвигается на затылок.
– А что же есть?
– Совесть! – орёт Гриша.
