Мрак… Небо затянуто свинцовыми тучами, сквозь которые едва
пробивается бледный свет умирающего солнца, окрашивая всё вокруг в
оттенки серой тоски. Море, чёрное и непроницаемое, словно бездна,
штормит, выбрасывая на берег обломки кораблей – размочаленные
доски, ржавые гвозди, обрывки парусины, словно кости гигантских
чудовищ, разбросанные беспощадным прибоем. Берег, усыпанный не
только обломками, но и костями – человеческими и птичьими,
перемешанными с песком, словно в безмолвном свидетельстве
бесчисленных трагедий. И над всем этим – тишина. Гнетущая, давящая
тишина, нарушаемая лишь карканьем воронов, сидящих на скелетах
кораблей, и завыванием ветра, пронзительного, как плач. В воздухе
витает запах соли, тухлой рыбы и чего-то ещё… чего-то
сладковато-приторного, напоминающего запах крови, смешанный с
ароматом морских водорослей.
Я – Велия. Родилась в этом мире, и другой не знаю. Нас называют
несчастными детьми, рождёнными из этого мрака. Мы, с моими друзьями
по несчастью, одеты в лохмотья, наши лица измазаны грязью. Сегодня
мы охотимся на ворон. Их чёрное оперение, словно символы нашего
безысходного существования, скрипит на ветру. Я не знаю их имён,
как и они – моего. Знать имена – значит, обречь себя на боль.
Старейшины говорили, что привязанность подобна острой игле,
вонзающейся в сердце, когда теряешь близкого.
Кажется, что отчаяния, которое мы испытываем, и так уже слишком
много. Кажется, что если бы мы не знали имён друг друга, не было бы
столь мучительной боли от того, что… что… кого-то из тех, кто спал
рядом, кто охотился с тобой, плечом к плечу, схватили и увезли. На
другую сторону острова. К магам. На эксперименты. В сторону ужаса и
кошмаров, откуда еще никто не вернулся. Здесь, на Острове Повелья,
нет надежды. Это кладбище надежд, колыбель отчаяния, здесь безумие
– норма, а смерть – единственный выход. Здесь нет места свету, нет
места дружбе, любви, надежде. Здесь только мрак. И вдалеке, на
горизонте, постоянно виднеется тёмная, почти черная, точка, словно
предвестник новой бури, которая надвигается на остров, неся с собой
новую порцию горя и смерти. Ветер доносит шепот – невнятные стоны и
шёпот, словно сами камни жалуются на свой век.
Велия и её товарищи по несчастью, собравшись в старом особняке,
стояли у окна, глядя на небо, затянутое свинцовыми тучами, где мрак
уже начал подкрадываться к их нелюбимому острову. Этот взгляд
совсем не был умиротворяющим: вдалеке не слышно привычного звука
прилива, только завывание ветра, предвещающее бедствие. Страх
овладел ими, создав тугую спираль безнадёжности в груди.
— Нам нужно выходить, — произнесла она, громко, чтобы перекрыть
треск ветра, но её голос задрожал, как и её тело. — Если не поймаем
ворон сейчас…
Остальные кивнули, соглашаясь. Каждый из них знал, что пища здесь
была роскошью, и охота на ворон — единственный способ выжить. Они
не могли позволить себе ждать до следующего дня, когда им,
возможно, снова предложат лишь жменьку серых пернатых, сановно
кружившихся в небе. Накал страха в глазах её друзей был солидарен с
тем, что они все понимали: если они не поймают еду сейчас,
следующей ночью они встретятся не с сытостью, но со своим
голодом.
Ветер свистел, кусая кожу, как хищник, раздирающий минуту
непрекращающейся тишины. Вместе с тем, черная туча всё ближе
подбиралась к острову, окутывая его мрак и хаос, напоминая о
возможной гибели. Каждый из них понимал, что силы магов, создающих
такую бурю, были колоссальны; такой шторм мог сокрушить даже их
убежище.
Собравшись в тени особняка, Велия и её друзья, такие же стаи
призраков, передвигались вдоль берега — словно неживые тени,
бесшумные и стремительные. Их лица бледные, исхудавшие, черты лица
что выражали одновременно усталость и решимость. Порванные края
лохмотьев, обвисшие плечи обозначали их отрешенность от счастливой,
полной жизни.
