Новый ресторан был просто великолепен. И дело не в роскошном оформлении зала или вышколенных официантах. Этим уже давно невозможно никого удивить. А вот повар… Ну что сказать? Месье де Кринье мог бы поклясться, что лучшего не встречал. Он не раз обедал у Эскофье и знал отлично, что такое высокая кухня. Еще не стерлись из памяти суп-крем «Аньес Сорель», аттеро из устриц «Виллеруа», филейчики «Кюсси» и прочие гастрономические прелести. Всего и не упомнишь. Но тут, в Остенде, в портовом городке на берегу Северного моря, и вдруг такой талант! Это было что-то потрясающее. Месье де Кринье ел и отказывался верить. Он осторожно подхватывал на вилку каждый кусочек и отправлял в рот в ожидании, что волшебство рассеется. Но язык убеждал, что божественный вкус реален. В конце обеда пришла даже в голову мысль, не стоит ли переманить это провинциальное сокровище к себе. Какой фурор в обществе тогда произведут его званые обеды. Но после двух рюмок хереса мысли Диди, как его называли самые близкие, плавно перетекли в сторону созерцания женской красоты. Благо большие окна ресторана позволяли наблюдать за публикой на площади без каких-либо ограничений. Дамы в модных туалетах проплывали за стеклом туда и сюда. Некоторые были очень хороши собой. Кого-то он знал лично, с другими не прочь был бы познакомиться. Любоваться женщинами месье де Кринье мог бесконечно, но такое приятное времяпрепровождение пришлось прервать. Пароход должен был прийти уже меньше чем через полчаса, и опоздать к приезду Вивьен он точно не хотел.
Поспел он как раз вовремя. Трап уже подали, и пассажиры начали спускаться на пристань. Леди Алертон была одной из первых. Если бы месье де Кринье в этот момент спросил случайного прохожего, что тот думает об этой женщине, тот с большой долей вероятности ответил бы, что она миловидна. Но не более. И был бы, в сущности, прав. Длинная шея, аккуратная голова с маленькими изящными ушами и высокий лоб были безупречны, вот только слишком широко расставленные глаза и упрямый подбородок мешали назвать лицо красивым. Однако такое впечатление моментально рассеивалось, как только Вивьен обращалась к собеседнику. Черты ее лица тут же преображались и становились удивительно притягательными. Дидье неоднократно пытался отгадать эту загадку, но в конце концов пришел к выводу, что это невозможно, и просто называл про себя это свойство чертовщинкой. И ничто не могло испортить этого впечатления: ни пасмурный день, ни скромное дорожное платье, ни утомленный вид.
Следом за ней шла камеристка Мари, невысокая складная девушка с угольно-черными волосами и живыми карими глазами. На руках она несла любимую собаку Вивьен – кавалер-кинг-чарльз-спаниеля Монти. Группу замыкал Стивен Хейворд, нескладный, долговязый молодой человек, служивший у леди Алертон личным секретарем. Тот, как всегда, витал где-то в облаках и не очень обращал внимание на то, что происходит вокруг.
Именно в тот момент, когда Вивьен заметила Диди в толпе встречающих, все и произошло. Не успел месье де Кринье в знак приветствия слегка приподнять цилиндр, как Стивен решил зачем-то вернуться на палубу. Для этого он сделал крутой разворот и натолкнулся на даму, спускающуюся следом. Та комплекцией напоминала кариатиду, но, несмотря на внушительные размеры, не готова была принять удар. Монументальное тело пошатнулось, на короткий миг восстановило равновесие, но потом все же рухнуло в воду с устрашающим воплем. Толпа встречающих невольно ахнула. Но мистер Хейворд лишь с легким любопытством проводил взглядом ее полет, затем вопросительно обернулся к леди Алертон. А вот Монти, существо трепетное и пугливое, воспринял ситуацию иначе. В его собачьем представлении случилось что-то ужасное, и самое правильное в данной ситуации – бегство. Что он и сделал, вывернувшись из рук Мари.
