Как люди готовятся к роли родителей? Читают книжки. Говорят с родителями и с теми приятелями, которые опередил их на этом поприще. Всё на пользу. И всё равно начало родительской жизни состоит из сплошных неожиданностей. Из новых переживаний. Эти переживания порою мешают пустить в ход средства, известные по книгам и по советам, но в то же время могут подсказать наиболее верное поведение, не входившее в полученные наставления.
И если хватает энтузиазма вести дневниковые записи, хотя бы урывочно, начиная уже с первого месяца жизни своего первого ребёнка, – они навсегда останутся драгоценным свидетельством родительского становления. Всё впервые, и чужая мудрость отходит на второй план перед лавиной собственных открытий, перед родительскими радостями и огорчениями, перед новым образом жизни и проблемами, о которых не предупреждал никто из предупреждавших. Позже, когда появится второй ребёнок, всё будет привычнее и проще. А пока страницы полны восторженных или беспокойных подробностей младенческой жизни.
Взгляды! Улыбки! Движения! Граммы веса! Сантиметры роста!..
Вот торопливый подсчёт. За месяц пять сантиметров прибавки в росте – значит, в год получится шестьдесят. А через десять лет, если так пойдёт, – шесть метров с лишним?.. «Лишнее» – это те полметра, которые уже есть.
Диатезы. Кормления. Витамины. Купания. Гуляния. Игрушки. Режимы дня, меню питания. Списки освоенных звуков, а потом и слов…
Но сейчас, выбирая главные особенности детской жизни, взгляд лишь скользит по подробностям обихода и расстаётся с ними без сожаления. И от тех месяцев, которым посвящены самые подробные страницы, остаётся лишь самый краткий пунктир.
*
До чего же у неё трогательный вид на подступах к кормлению. Глаза горят голодом и надеждой. Она вся уходит в этот взгляд и готова, кажется, съесть весь мир. Губы уже сосут воображаемую пищу. Очень хочется есть, но ничего не сделать для этого самой: только дожидаться, только предвкушать.
После еды взгляд гаснет, и она уходит в себя. Похоже, что от молока она хмелеет.
*
Повесили над кроваткой погремушку. Когда я подхожу и начинаю греметь ею, дочка постепенно сосредотачивает взгляд… на мне, а вовсе не на погремушке. То ли врождённая склонность к поиску первопричин, то ли неспособность связать звук с предметом. Я, конечно, придерживаюсь первой гипотезы.
*
Померили ей ползунки самого маленького размера. Она в них утонула. Впрочем, они и служат ей пока только лежунками.
*
Придумал способ прекращения плача – наверное, антипедагогичный, но действенный. Начинаю в ответ вопить сам. Дочка, изумлённая соперничеством, умолкает. Каприз и скандал превращается в игру.
*
С самого начала стараемся, согласно совету одной умной книжки, брать дочку на руки и играть с ней не тогда, когда она капризничает, а наоборот – когда ведёт себя хорошо. Похоже, она уже начинает понимать, что капризничать не очень выгодно. Вот и сейчас: поплакала, успокоилась, давай теперь поиграем.
*
Играем в прятки. Закрываю лицо руками, и дочка становится уморительно озабоченной. Открываю лицо. Она некоторое время осмысливает происшедшее. Потом улыбается. После многих повторений начинает реагировать быстрее. Поняла правила игры.
*
Щёлканье и чмоканье как средство общения уже её не устраивают. Предпочитает голос, речь, пение. Особенно ей нравится, когда с ней говорят в её тональности.
