Мое знакомство с ней произошло вскоре после того, как я совершила одну из самых крупных сделок в истории компании и в тот же день расторгла трудовой договор. На долгие расспросы президента корпорации о причине я отвечала молчанием. Возможно мне стало тесно на позиции. Возможно требовался новый уровень…. Уровень, где легко можно сжечь все свои активы и в этот же день прийти в банк и взять сотню-другую миллионов. Сколько я смогла бы занять сейчас в банке? Я знала цифру. Поэтому и сожгла все.
Но если честно, я просто выдохлась. Даже металл имеет склонность к усталости. Что уж говорить о человеке… Даже о «железном», как негласно меня окрестили за спиной в стенах головного офиса.
Скажу лишь, что это решение было напрямую связано с физической травмой, утомительным бракоразводным процессом и ощущением пустоты, глубоко поселившимся в области солнечного сплетения. А затем и в пространстве вокруг. Тотально.
Тогда-то и появилась она. «Дьявол принимает какой захочет вид», – вспомнилась мне наша первая встреча. Она была неслучайна и мимолётна. В витрине магазина на оживленном проспекте. Я бросила взгляд на рекламный слоган зажатый меж плотных стёкол, она ответила мне тем же. По ту сторону. Задержалась на секунду и тут же поспешила дальше. В потоке своих мыслей и суетливых людей. Я последовала ее примеру, но остановилась спустя несколько шагов. Что-то заставило меня обернуться. То ли ее утонченная красота, то ли глубина глаз, то ли небрежность стиля. То ли все вместе, как редкое сочетание этих элементов красоты в едином образе. А она была красива. Очень красива. Мне редко доводилось встречать подобный магнетизм во внешности. Хотя в узких чертах ее читалась потаённая усталость. Я смогла уловить ее во второй раз, когда мы встретились снова. В день моей самой успешной сделки. За час до неё. В женской уборной пятнадцатого этажа Конгресс холла на набережной. Мы столкнулись лицом к лицу. Она поймала мой взгляд и не отпускала. Будто всматривалась куда-то глубже, чем я смогла бы впустить незнакомого человека. Куда я смогла бы в принципе кого-то впустить. Она же проникла туда без спроса. Она и не собиралась ничего спрашивать. Такие не спрашивают. Такие повсеместно становятся хозяйкой всего, к чему прикасаются. Даже взглядом. В этом взгляде читалось спокойствие, внутренняя собранность и теплота. На редкость окутывающая, успокаивающая и с легкими нотками восхищения.
«Люди могут простить человеку многое: ум, талант, удачливость, но не красоту», – говорили ее глаза. «Твою красоту тебе не простят. Они слишком тобой восхищаются. А тот, кто тобой восхищается, тот тебя и предаст».
Я лишь кивнула в ответ и сыграла на опережение. Я предала первая. Одним жестом. Единым решением. В работе, в социуме, в личной жизни. Позднее я призналась, что сделала этот ход в свою пользу. Ход – навстречу себе. Но позднее. Гораздо позднее.
«Кто ты?» – спросила я, когда мы увиделись в третий раз.
«Ты никогда не узнаешь, кто я»,– ответила она, улыбаясь. «Потому что я – никто».
Я ей поверила. По всем правилам жанра.
Как здесь не поверить?
Так уж мы устроены. Мы скорее поверим в то, что невозможно объяснить. Любовь, например. Или высший создатель. Впрочем, гадалки, астрологи, ясновидящие… и прочее мракобесы – тоже подойдут. Не так уж и важно, как оно (необъяснимое) обзывается, – куда нужнее, что этот кто-то или что-то скажет, что нам делать. И снимет тем самым с нас ответственность. Нашу ответственность за наше решение. За нашу собственную жизнь.
Она ничего снимать не стала. Даже слово не вымолвила. Только улыбалась, глядя в глаза. Давала себя рассмотреть и всем своим видом показывала, что мой вопрос – это уже не просто поиск и деятельность. Это – ноша. А ноша выбранная осознанно возврату не подлежит. Потому всегда тактично растворялась за испариной запотевшего зеркала и никогда не торопила с ответом.
