- Так ты собираешься лететь? – слышу вопрос в наушнике от друга,
которому полчаса, распинаясь, рассказывала о том, как меня достала
сестра с днем рождения матери.
- Эй, я уже в самолет сажусь, ты так и не понял? Чем ты
занят?
- У меня съемка.
- Так бы и сказал. Я позвонила поплакаться, а ты фотографируешь
голые задницы.
- Я делаю снимки купальников, которые прикрывают эти голые
задницы. И, Харпер, удачи с поездкой.
- Ты такая скотина, Райли.
- Позвони, когда нужно будет спасать.
- Я и позвонила. Меня необходимо спасать.
- Нет, ты отправишься в штат «Большого каньона» и выберешься
оттуда живой.
- Поверить не могу, что делаю это.
- Может, наконец, помиритесь с мамой.
- Это возможно, только если я окончательно вернусь из Нью-Йорка,
сяду на диван и буду воспитывать пятерых детей, как Кейтлин. А мой
муж будет самым востребованным на заводе по производству
бумаги.
- Звучит печально.
- Потому что так и есть. Она об этом мечтает. И плевать, чего
добилась я сама за эти шесть лет, - запрокидываю голову и смотрю на
потолок самолета.
- Ты покажешь им, и они заткнутся.
- Очень на это надеюсь. В последний наш телефонный разговор это
не помогло.
- Мне пора.
- Предатель. Ты наверняка уже увидел пару классных сисек и
заигрываешь с ними.
- Если они ответят мне взаимностью, то я не стану
жаловаться.
- Пошляк. Все пока.
- Позвони.
- Обязательно, когда вынешь голову из межсиськового
пространства.
Нажала отбой и поняла, что говорила слишком громко, потому что
пожилая дама напротив, смотрела на меня слишком презрительно.
- Если бы вы знали мою мать, то поняли меня, а не осуждали.
Дама, однако, не ответила и демонстративно отвернулась.
Две тысячи миль и двенадцать часов полета туда, где мне вряд ли
будут рады. И все ради шанса все наладить.
В аэропорту меня встретил папа. Весело размахивая ярким
плакатом: «Добро пожаловать домой, Харпер!»
- Привет, пап.
- Наконец-то дома.
- Да.
Мы обнимались слишком долго, но этого явно недостаточно чтобы
восполнить все за шесть лет.
- Мама ждет тебя дома, как и вся родня.
- О, прямо вся? Сегодня? Я надеялась на тихий вечер встречи с
вами, а не вечеринку.
- Они не могли дождаться встречи с тобой.
- Конечно.
Натянуто улыбнулась и позволила ему взять мой багаж.
- Спасибо.
Как только мы сели в папин любимый минивэн, он включил радио,
которое, как и в прошлом звучало любимым кантри. Три «Т» как он их
звал: Тревис, Тернер и Твитти.
Мы улыбнулись друг другу и поехали домой.
Двигаясь медленно по улицам родного Бойсе к юго-восточной части
города, я вспоминала, как росла здесь. То тут, то там, отыскивая в
голове кусочки памяти и крепя их на огромный стенд под названием
«Прошлое».
- Ничего не изменилось, не так ли? – заговорил со мной папа,
впервые с момента нашей поездки.
- Так и есть. Все по-старому. Но меня не было всего шесть лет,
пап.
- Для меня, старика, как шестьдесят.
- Не преувеличивай. Не такой ты и старик.
- Но я не молодею. И мне хотелось бы видеть свою дочь, немного
чаще, - мне стало неловко и даже стыдно, но мы оба знали почему я
не частый гость в родном доме.
- Ты прекрасно знаешь, что я старалась быть той, кто будет
молчать и искать компромисс.
- Избегая семью?
- Пап, она душит собой и своей попыткой все сделать по-своему,
забывая, что я проживаю свою жизнь, как этого желаю я сама.
- Она любит вас.
- Да, и это душит больше всего. Я такая какая есть и мне
нравится Нью-Йорк.
- Но здесь твой родной дом и твоя родня.
- Это нечестно.
Я отвернулась от него не в силах больше спорить. Только не с
ним.
- Просто постарайся быть мягче.
- Я именно та, кто старается делать хоть что-то в наших
взаимоотношениях, отец. И ты это знаешь.
- Я между двух огней, Харпер.
- А я всегда с поджаренной задницей.
