-Прости, Джамал! Я здесь ни при чем!
Как и когда девчонка забралась в багажник моей машины – не знаю.
Решила, видно, сумасбродка, вместо отца долг отрабатывать. А может,
и к лучшему все, что ни делается. Ну, зачем тебе этот инфарктник?
Хлопот с ним не оберешься, а отдачи – ноль. А теперь и он
покрутится, чтобы любимую дочь из рабства освободить, тогда и
долг с него сполна получишь.
-Ты мне тут зубы не заговаривай! Кого
привез? Я тебе приказал Рабодана привезти, хочет он или не хочет!
Дать только с женой попрощаться. Он знал, на что шел, когда деньги
у меня одалживал на покупку зерна. Всем известны мои условия: не
сможешь вернуть - заберу в рабство. Не смогу продать - будешь
работать на моих огородах. Что он думает? Пожил за мой счет, дела
поправил, в Зеленокумске от меня спрятался, одну за другой свадьбы
дочерям справляет, а долг отдавать не собирается! Девчонку за себя
прислал! Куда я ее - пигалицу дену? В ней даже бараньего веса нет,
какой с нее толк? Да и в чем она-то виновата, почему за отца такие
муки должна терпеть? А я почему должен лишний грех на себя перед
Аллахом брать?
-Уже, поздно, Джамал, я две ночи не
спал, больше не выдержу. Дай отдохнуть, не спеши, потом я еще раз
съезжу. Путь неблизкий: десять часов туда, десять – обратно. А по
степям, мимо постов и того больше. Отвезу ее, а отца привезу,
теперь уж они меня не обманут- проверю перед отъездом, кто в
багажнике под плащ-палаткой.
-Ладно! – махнул рукой Джамал,-
заведи девчонку еще раз, а то я ее и рассмотреть не успел. А ты,
Омар, предупреди пока кого-нибудь там, чтобы за ней прислали с
женской половины, не в подвал же девчонку запирать. А сам иди,
отдыхай. Завтра к вечеру приходи, поедешь в Зеленокумск. Да,
отдыхать – отдыхай, но машину подготовь, чтобы не подвела.
- Все сделаю. – ответил Омар и вышел
за добровольной пленницей.
Весь разговор между хозяином и
шофером шел по-русски, потому что Омар был даргинец, а Джамал
– аварец, и не будь русского языка – им бы друг друга не понять. В
Дагистане больше сорока национальностей, у каждой свой язык, но все
они знают русский и неплохо знают.
Раздосадованный Джамал
потягивал остывший чай из хрустального стаканчика необычной формы.
Этот стаканчик для сохранения аромата божественного напитка был
заужен в середине, словно тонкая талия горянки.
Дверь открылась и в нее, прихрамывая,
вошла невысокая, очень хрупкая молодая девушка со светлыми
волнистыми волосами, черными бровями вразлет, под которыми
тревогой, отчаянием и страхом горели огромные светло-карие глаза, а
пухлые нежные губы были плотно сжаты всей, собранной в кулак, волей
этого юного существа. На ней было надето темно – синее
строгое платье с невысокой стойкой, длинными рукавами, пониженной
талией и юбкой ниже колен. Опустив глаза на ноги девушки, Джамал
увидел, что на одном из ее туфель – супинатор….
-Да, ты еще и калека! Вот наказал
Аллах!
-Я сама так решила! Я сильная, я
смогу вам пригодиться! – голос у девушки срывался от волнения и
страха.
Джамалу это понравилось. Если
не подобострастие, то хотя бы страх хотелось ему видеть у зависящих
от его воли людей.
-Зачем вам папа? Он болен! У него
сердце! Я принесу больше пользы, а он может сразу умереть, -
было видно, как отчаянно дрожала у девчушки нижняя губа.
-Как зовут тебя?
-Изабелла.
Джамал потягивал чай. Молчал.
-Ладно. Посмотрим. Что умеешь делать?
Дагестанскую кухню знаешь? Сможешь готовить?
-Смогу, Я буду стараться. Оставьте
меня, пока не отработаю долг.
-Где тебе? Сколько тебе сейчас?
-Семнадцать. В этом году школу
окончила.
-Чтобы отцовский долг отработать,
твоей жизни не хватит, так что пусть уж лучше он сам занимается
этим вопросом, а ты, если покажешь себя хорошей поварихой,
останешься заложницей. Отдаст отец долг – отправлю назад, никто
тебя здесь держать не станет. А если хвалишься зря, завтра тебя
отвезут домой, а заберут отца. У нас с этим строго, твой отец
знает.
