Дневная прогулка завершалась
привычно.
Экипаж с лошадьми в упряжке
остановился у главного входа в особняк семейства Даньелзов. Лакей,
придержав разлетающуюся на ветру дверцу, учтиво склонился и замер в
ожидании дядюшки и нашего выводка в лице моей тетки Тресси Даньелз
и ее дочери Анжел, а замыкали эту небольшую процессию мы, Треворы:
я и мой младший брат Роберт.
Кузина, очутившись на морозном
воздухе, поморщилась и, обреченно вздохнув, проговорила:
— И зачем каждый день в такую
непогоду ездить в лес? Мои сапожки промокли и пальто. Я продрогла и
не готова ходить в подобном убожестве ради удобства и тепла, — она
достала одну руку из муфты и ткнула шерстяной перчаткой в нашу с
братом сторону.
Да, одеты мы были совсем не так, как
того требовала мода.
Брату я перешила каракулевую мужскую
шапку в детскую ушанку из того скудного наследства, что досталось
нам еще от родителей. Себе смастерила импровизированные меховые
наушники из заячьей шкурки и бархата, каркас я подготовила из
ненужного куска проволоки. Под пальто нам с Робертом связала по
одному теплому простому широкому свитеру с горловиной, а на ногах —
по паре кожаных ботинок, к которым я довязала высокие теплые
гольфы, чтобы если ноги и проваливались в снег, то промокали не
сразу, а только спустя некоторое время.
Не все могли по достоинству оценить
подобное мастерство. Зато нам не грозило переохлаждение и
болезни.
На прогулке мы активно играли с
Робертом в зимние забавы, строили крепость, а наши родственники
предпочитали медленно бродить по проторенным дорожкам, не сильно
удаляясь от экипажа, чтобы при первых же ощущениях холода можно
было погреться внутри. Грелки и угольная печка быстро решали эти
проблемы.
— Анжел, девочка моя, — обратилась
леди Даньелз к дочери, — по предоставленным достоверным сведениям
именно этим путем отправляются на охоту лорд Эванз со своим сыном
Оскаром.
— Господи, мама, я умру от
воспаления легких, пока мы претворим твой план в жизнь.
Я, не обращая внимания на их
семейные пересуды у самого порога дома, отряхивала варежкой снег с
головного убора Роберта. Мой маленький проказник ударил по пушистой
голубой ели, сбив весь снежный запас с высокого дерева на себя.
— Анжел, сколько можно объяснять, —
голос родственницы сквозил недовольством, — лучшей кандидатуры в
мужья тебе не найти, и при определенных обстоятельствах, если мы
задружимся с этим семейством раньше озвученной даты бала…
***
И тут леди Даньелз внезапно замолчала, сверкнув в мою сторону
недобрым взглядом.
— Такие беседы не для улицы, — пояснила она кузине, намекая на
лишние уши нежелательных родственников. — Тем более скоро подоспеет
учитель истории, а мы еще не собраны.
Кузина закатила глаза к небу. Явно от предвкушения и
ожидания.
Я, как никто, знала, как давались ей эти уроки. Она на них явно
скучала. Науки запоминались девушке с большим трудом, хотя надо
отдать должное: природа не отдохнула на ее внешности. И Анжел слыла
в нашей округе первой красоткой среди прочих леди ее возраста, я же
была старше кузины всего лишь на неделю, но считалась в семье
первой леди на выданье. Естественно, нам, Треворам, не полагалось
никаких особых привилегий в этом доме, но за выплаты по наследству
от отца нас, так уж и быть, терпели, предоставив кров и еду.
Наше обучение целиком и полностью легло на мои плечи. Начиная от
аксарийского языка и заканчивая той самой историей, над изучением
которой так страдала Анжел.
В положенные девять лет Роберта не отдали на обучение в пансион
для мальчиков первого уровня. Я погоревала какое-то время, но затем
узнала, что если через год он успешно сдаст вступительные экзамены,
то его вполне могут принять в пансион третьего уровня и даже
выплачивать небольшую стипендию при условии отличной учебы.
