Стрелки часов показывали пять вечера. Мы стояли в приемной и ждали, когда нас пригласят. Большинство из нас держали в руках папки, а кто-то пришел налегке.
За столом у окна сидела миловидная девушка двадцати семи лет отроду. Длинные светлые вьющиеся волосы ниспадали на хрупкие плечики. Белая рубашка была в груди тесновата, а пуговица то и дело вылезала из петельки. Короткая черная юбка поправлялась всякий раз, когда девушка елозила по стулу. Замшевые туфли на высоком каблуке заканчивали пикантный образ красавицы. Сие очарование именовалось Алла Сергеевна Енохина, но все мы ее звали Аллочка.
Девушка подпиливала ногти, а когда закончила, томно вздохнула, поправила юбочку и процокала к двери. Открыла и, заглянув внутрь, спросила:
– Роман Александрович, к вам пришли сотрудники на совещание!
Мужчины не могли оторвать взгляда от Аллочки. Женскую часть нашей компании раздражал внешний вид секретаря. Аллочку то и дело обсуждали, и складывалось такое впечатление, что одной мне было всё равно, что она носит. Роман Александрович всегда говорил, что секретарь – это лицо компании. Алла Сергеевна выглядела всегда великолепно.
– Пусть заходят! – дал добро товарищ директор.
Многие из нас, в том числе и я, недовольно вздохнули. Домой уже хочется пойти, а мы только на совещание пришли!
Войдя в кабинет, мы уселись за длинный стол. Директор в лице проектирующей компании Башаев Роман Александрович встал с места, обвел нас взглядом и задал вопрос, кто и что сегодня сделал. Сам он присел в кресло и внимательно слушал.
– Хорошо, – кивнул он. – Лилия Викторовна, тебе слово.
Лилия Викторовна – это я. Мне тридцать лет, и в проектирующей компании занимаю должность менеджера по работе с клиентами. Я осуществляю поиск этих самых клиентов и, как говорят коллеги, на них у меня нюх. Прозвали меня Следопытом. Я и сама порой не понимаю, как мне удается их находить?..
Я встала, прочистила горло и гордо заявила, что к нам за услугами обратилось четыре клиента. Кто-то присвистнул.
– А тот, с которым ты вчера в ресторан ходила? Тоже входит в это число? – уточнил Башаев.
– Нет, но я почти его уговорила, – ответила я, а сама едва сдерживалась, чтобы не скривиться.
– Похоже, это дается тебе с трудом.
– Не представляете, насколько.
– Ну и оставь его! Зачем себя мучить?
– Ага, сейчас! – возмутилась я. – В пробивание его брони столько сил было вложено, и предлагаете отступить? Нет уж! Я его дожму и раскручу на кругленькую сумму за издевательство надо мной.
– Думаешь, он…
– Как миленький!
– Что ж, раз ты считаешь, что сможешь дожать его, то дожимай, но если что…
– Я поняла, – кивнула я.
– Есть у кого вопросы? Пожелания? – спросил Роман Александрович.
Мы покачали головами, и нас отпустили домой.
Я зашла в свой кабинет. Положив папку на стол, выключила технику, взяла сумку и, погасив свет, покинула здание. Сев в машину, поехала домой.
Припарковавшись около дома, я подошла к двери подъезда. Нашла в сумке ключи.
Поднялась на второй этаж, открыла дверь и вошла, крикнув:
– Деда, я дома!
– Припозднилась ты что-то сегодня, Лилечка, – вышел он в коридор.
– На работе задержали, да и кое-чего прикупила. Как у тебя дела? – пояснила я, обнимая его.
– Всё хорошо, – улыбнулся он. – Давай переодевайся, мой руки и за стол.
За ужином мы обсудили насыщенный день. После ужина я сунула посуду в посудомоечную машину, прибрала на столе, и мы с дедом перебрались в гостиную.
Жили мы в пятикомнатной квартире в центре города. Мои покойные родители специально купили такую большую квартиру, чтобы бабушка с дедушкой жили с нами. Бабушка покинула нас еще семь лет назад, а родителей я лишилась в двенадцать лет. Они попали в аварию. Виновным признали отца, мол, не справился с управлением и выехал на полосу встречного движения.
