Год и четыре месяца спустя.
Милли
«Я просто не буду смотреть на лицо. Возможно, даже не почувствую разницы».
С этих слов начинается каждое мое знакомство с новым инструктором. Я перестала считать, сколько их поменялось, с тех пор как возобновились мои уроки. Каждые полторы-две недели я прошу у директора академии танцев, Сильвии, нового инструктора из числа лучших учеников и плачу за уроки столько же, сколько обычно берет профи.
С единственным профи, готовым проводить занятия в любое удобное для меня время, наши профессиональные отношения не сложились. Про не сложившиеся отношения другого рода я предпочитаю не думать.
После той истории на позапрошлом Хэллоуине мы не общались два месяца. Я отказалась от танцев. Написала об этом Спенсеру в коротком, сухом сообщении и получила в ответ такое же односложное: «Ладно».
Чтобы отвлечься, той осенью я взяла в два раза больше уроков в кулинарной школе. Прошла ускоренную программу, получила сертификат и решила освоить расширенный курс, куда продолжаю ходить и сейчас.
Но то внезапное, хоть и понятное желание бросить танцы прошло через два месяца, к началу нового года. Я почувствовала прилив сил, завела непродолжительные отношения без обязательств, почти переболела Спенсером и решила: танцы уж точно не виноваты, что когда-то по дурости я влюбилась в близкого друга инструктора, и, воспользовавшись его беспомощностью, затащила в постель.
Звучит как завязка веселого ромкома.
С оговоркой, что мне ни секунды не было весело.
«This is what you get when you fall in love
No one ever said how good it hurts
I tried once but it's once too much
– доносится из потолочной акустики.
Мой инструктор стоит позади и дышит так громко, будто пока меня не было на занятии, успел прогнать пару танцев соло. Но я помню, что мы припарковались у здания школы с разницей в три секунды. Прерывающееся дыхание Калеба я могу объяснить только тем, что он успел выкурить сигарету, пока я болтала с Джинджер у стойки.
Опустив обе руки на плечи, Калеб тянет меня к себе. Так и есть, он курил.
Меня выворачивает от его сигарет – сладковато-удушливый запах вишни, смешанный с табаком.
– Калеб, прошу тебя, не кури. – Я стараюсь казаться воспитанной, но мысленно умудрилась трижды послать его на хер. – Минимум час, перед тем как идешь на занятие.
Мы стоим, плотно прижавшись друг к другу. Руки Калеба переместились на мой живот и плавно скользят к груди, не вызывая во мне ничего, кроме напряжения в теле и желания отбросить их подальше.
И он явно чувствует мою скованность. Я вижу, как, не поднимая головы, он переводит взгляд на отражение и закипает от злости. Сжимает челюсти, но молчит.
Кажется, Милли Рамирес, отпугивающая партнера на первом занятии, – это уже традиция. Калеба точно предупредили, что я местная зазвездившаяся мегера. Из той категории, что может позволить себе платить за уроки в два-три раза больше и пользуется этим, диктуя правила. Собственно, это и есть основная причина, почему за меня не берутся опытные инструкторы. Вряд ли мои капризы выдержат преподаватели с опытом. Поэтому на съедение охреневшей Рамирес отправляют сговорчивых учеников из числа танцующих в школе не первый год.
Многие здесь называют меня королевой претензий и стервой с приветом. Будь там хоть сотни прозвищ, мне плевать ровно до тех пор, пока я плачу деньги за сделанную работу и при этом не опускаюсь до необоснованных унижений.
Так сейчас, например, пусть и с первых минут урока, но я высказалась по делу, а не из-за того, что в очередной раз охренела, как Калеб, конечно же, думает.
Он отходит на шаг – испугался, наверное, что вместо дропа2 я двину коленом прямиком ему в ногу, – и уже с расстояния собственной безопасности дает инструкции:
