То утро было вполне обыденным, как и другие в начале осени. Надо сказать, эта осень стала холоднее, чем несколько предыдущих. По крайней мере, она такой ощущалась. Не знаю уж точно, стало ли это предвестником тех событий, которые произошли дальше, но если это так, то воспринимать это каким-либо иным образом кроме как без горькой иронии, я не могу.
Укутавшись в красный шарф, я накинул свою ветровку, взял свои немногочисленные вещи, сложенные в коробку, надел рюкзак, и вышел из дома. На секунду я остановился и закрыл глаза, глубоко вдохнув воздух. Воздух был утренним и свежим, но над крышами домов скопились тучи, и кажется, вот-вот должен был пойти дождь, из-за чего я поспешил к своей машине, и уже через пару минут ехал по направлению к выезду со своей улицы. Я спешил. Нужно было успеть выехать из города до того как выездные дороги заполнятся машинами едущих беспечно проводить свои выходные после напряжённой и наполненной работой недели, людей, и образуют таким образом кучу длинных пробок.
Буду честным, мне не хотелось ехать туда, в свой родной городок, где я провёл своё детство, не хотелось снова заходить в ту квартиру, которая в виде искаженных воспоминаний до сих пор, бывало, всплывает в моих кошмарах раз в году. Но у меня не было выбора. Никто, кроме меня, этого не мог сделать.
Всё началось со звонка сестры, из которого я узнал о смерти нашего престарелого отца. Несмотря на то, что с тех пор как он рассказал нам всем о своем диагнозе – рак 4-й стадии, и мы понимали, что рано или поздно это должно было произойти, эта новость стала для нас ужасной неожиданностью, обрушившись на нас с такой же силой, с какой лавина с горы обрушивается на поселения людей под горой. Это было то самое чувство, когда земля уходит из под ног. Несмотря на то, что в последние годы после развода с нашей матерью отец сильно замкнулся и редко выходил с кем-либо из нас на связь, мы сильно любили его, и его смерть стала большой трагедией для всей нашей семьи, выбившей на время меня из колеи. Отец наотрез отказался переезжать в больницу, и вплоть до самой своей смерти оставался дома.
После похорон оставалось решить проблемы, связанные с наследством, которое перешло нашей матери и нам, и главным наследством нашего отца стала та самая квартира, в которой мы с сестрой выросли, и в которой после развода продолжал жить наш отец. Теперь опустевшую квартиру, которая не была нужна ни мне, ни матери, ни сестре, предстояло освободить и продать.
Вот только ни я, ни моя сестра, не горели желанием даже появляться в этой квартире – пока отец был жив, гораздо более часто мы встречались все вместе в деревне, где теперь жила мать, либо отец приезжал ко мне или к сестре, либо в других, нейтральных местах. Но к отцу в квартиру никто из нас приезжать не хотел, так-как мы прекрасно помнили то, что нам пришлось пережить в детстве и юности, проживая там. Тем не менее, по итогу жребий на разбор и продажу квартиры достался именно мне, так как сестра жила на другом конце страны, а матери из-за возраста и проблем со здоровьем бы было уже слишком тяжело делать всё в одиночку.
Пока я ехал по шоссе, начался дождь, довольно быстро перешедший в полноценный ливень, из-за чего переднее стекло стало заливать настолько сильно, что у меня едва получалось различать дорогу впереди. Благо, мне удалось доехать без происшествий, и уже через час я сворачивал на ту улицу, по которой в детстве каждое утро ходил в школу.
Дождь закончился, и я, замедлив ход, ехал по улице, рассматривая те места, которые некогда казались мне родными. Прошло целых семь лет с тех пор, как я был тут в последний раз, но с тех самых пор здесь почти ничего не изменилось – всё те же фонари, но с новыми лампами, старые скамейки, и сильно потрескавшийся, местами зарастающий в трещинах травой асфальт. Самый обычный провинциальный городок. В таких, как он, годами может ничего не меняться.
