Я стоял в непроглядном тумане и не мог сдвинуться с места. От сырого воздуха, намокла одежда и волосы. Сжимая в руках автомат, огляделся вокруг, но кроме белой влажной пелены, не увидел нихрена. Где-то впереди меня, на расстоянии нескольких метров, должен был находиться Киаран, но я не слышал его.
– Снайпер! – позвал тихо, но мой голос словно увяз в мокрой вате. – Снайпер! – и снова нет ответа.
Я немного прошел вперед, ступая осторожно по мягкой, от опавшей хвои, земле. Перед тем как сделать очередной шаг, носком ботинка ощупывал землю, словно боялся провалиться в бездну.
– Тихо, – отозвался вдруг нигер откуда-то издалека. – Осьминоги здесь.
И в этот миг я услышал душераздирающий крик одного из наших туристов, а спустя несколько секунд, мне под ноги упала окровавленная оторванная человеческая нога.
Сделав шаг назад, я уперся спиной в дерево, вытянув руку, проверил, что находится сбоку. Пустота. Рядом ничего не было. Повернувшись, пошел туда, продолжая держать вытянутую руку перед собой. Странно, но я не слышал не своих шагов, ни чужих, жуткая тишина давила на уши.
Моя рука внезапно наткнулась на большое упругое тело, покрытое мокрой шерстью. Сердце замерло, а по коже пробежал холод, словно порыв ледяного ветра в зимнюю стужу.
«Осьминог!».
В тот же миг его длинные сильные щупальца обвились вокруг моего тела, сдавливая так, как будто он хотел раздавить меня как яичную скорлупу. В тумане я не видел всего осьминога, только толстое черное кольцо на своей груди. И выстрелить тоже не мог, автомат был плотно прижат ко мне. С каждым мгновением кольца сжимались, мне не хватало воздуха, в глазах начинало темнеть. Теряя сознание, я слышал выстрелы, но позвать на помощь уже не мог.
– Дакота! – услышал я до боли знакомый мелодичный голос. – Вдохни глубже, ты сможешь.
Но я не мог.
– Его нет! – сказал голос Виолетты. – Это только твой сон. Проснись!
Но я не мог.
– Проснись, черт возьми! – закричала она, и я услышал в ее голосе страх. А еще Виолетта никогда не употребляла ругательные слова, даже такие, невинные. – Открой глаза!
И я открыл.
Вдохнув с трудом воздух, оглядел мутным взглядом темную неуютную комнату, чувствуя, как бешено, застучало сердце, как будто только что завелось заново. Хотел приподняться, но меня не слушались ни руки, ни ноги.
– Твою мать! – проговорил я, снова закрывая глаза.
Ночью Снайпер притащил из бара какую-то замшелую хрень, жутко пахнущую плесенью, и сказал что это подвид мха Эльфийских крыльев. Раскурив сигарету, дал мне попробовать. Больше я ничего не помнил.
– Подвид, твою мать, – проговорил я и снова попытался привстать. На этот раз мне это удалось.
За окном шел дождь, крупные капли монотонно стучали по стеклу чуть приоткрытой створки, брызги летели на подоконник и стекали тонкой струйкой на пол. Встав с кровати, я взял пистолет, сунул его себе под ремень и вышел из комнаты. Спустившись вниз, прошел мимо барной стойки к выходу.
Дождь не прекращался третьи сутки, небо плотно затянуло черными тучами, отчего за окном, впрочем, как и на душе, было сумрачно и тоскливо. Мы застряли в Лесном поселке, на целую неделю. Сначала не было туристов, а когда они появились, испортилась погода. Нам-то плевать на дождь, не растаем, а вот туристам не хотелось бродить по лесу даже в дождевиках. Тем более что им надо было попасть в Чертову гать, к границе, а это десятичасовой поход по болоту. Все равно промокнут.
Выйдя на крыльцо, я вынул из пачки сигарету, чиркнул спичкой по коробку, закурил и уставился на мокрых коров, бродящих вдалеке по просторному загону вместе с овцами и козами. В отдельном вольере громко кудахтали куры.
– Утро в деревне, – проговорил я, и снова затянулся, любуясь непривычным пейзажем.
