– Зараза.
– Тихо.
Это наш унтер: если не заткнуться и лежать, наблюдая за прогалиной, то можно огрести неприятностей. Хорошо в лесу летом: свежий воздух, деревья кронами колышут – все это настраивает на созерцание и покой. Дождей нет уже две недели, и потому лежать в ельнике одно удовольствие. Все бы ничего, да комары заели. Интересно, угадал Семеныч с местом или нет? Кажется, промахнулся. Два часа уже ждем. Нас здесь пятеро: поручик Михайлов, унтер-офицер Смирнов и нижние чины: Юрьев, Овцын и я, Дроздов. Нам повезло, что с нами Семеныч – это мы его за глаза называем, а так господин унтер-офицер Смирнов Василий Семенович. Он наша легенда – начинал в Крымскую, два Георгия имеет, всю оборону от звонка до звонка прошел, а не любит говорить о ней. Бывает, расскажет смешные истории, случившиеся с его знакомыми. В Польше уже унтером был. Вот про нее он нам не просто рассказывает, а на конкретных примерах показывает, как надо действовать.
«Главное, – говорил он нам, – не верить никому из местных. Для них мы все враги. Нам будут стрелять в спину даже дети. И самое главное – не вздумайте попасть в плен. Живые позавидуют мертвым».
Наш командир поручик Михайлов также прошел Польшу. Сын унтера, он выбился в офицеры благодаря упорству и железной воле. После Польши, где он хлебнул лиха, ему предложили перейти в корпус. Поскольку в армии ему ничего не светило, он без колебаний согласился. На мой взгляд, он и Семеныч немного параноики, но это помогло им не раз выжить. Ну а мы, молодняк, кое-что умеем, крови не боимся, но по-настоящему ее не видели.
После восстания 1863 года в корпусе начали анализировать свои действия. Помимо недостатков в агентурной работе хромала и реализация полученных сведений. Вывод был сделан, и в опытном порядке были сформированы конные команды. Но при формировании возникли сложности с личным составом и его оснащением. Стандартное кавалерийское не годилось, поэтому пришлось закупать необходимую амуницию и вооружение. И состав набирался исключительно из кавалеристов, которые готовы остаться на сверхсрочную службу. Это проделало большую дыру в фондах, но применение данных команд доказало правильность избранного пути. Но со временем выявилась необходимость и в пеших командах. А вот тут неожиданно дело застопорилось. Казалось бы, чего проще: опыт уже есть, бери и формируй. Так нет. Где найти командиров групп? Ведь ими могут быть только офицеры. Только количество человек в группе было не больше пяти. И это обстоятельство грозило перечеркнуть начинание. Офицеры отказывались от назначения любыми путями. В конце концов командиров стали набирать из низов, как наш поручик. И если офицеры-кавалеристы – это дворяне, то пехота сплошь из разночинцев.
Подготовка наша отличается от подготовки, принятой в армии, – упор делается на индивидуальное обучение. В нашей группе этим занимается Семеныч. Нас он гоняет как сидоровых коз: стрельба, тактика, рукопашка. Командование это только поощряет. Наше вооружение неподготовленного офицера потрясает до глубины души. Нож, «вессон»,[1] удобный ранец, портупея и драгунка.[2] Нет, у нас есть и шашки, и штыки, но хранятся они на складе. А вот ножи делаем сами. Я себе сделал «вишню».[3] Семеныч, глядя на него, только хекнул – у него трофейный кинжал, и с ним он обращается виртуозно. Овцын и Юрьев сделали его копию. Мой выпендреж был оценен в дополнительные занятия рукопашной. Сейчас осматриваю свой сектор и жалею, что нет простого АК. Позиция у меня отличная.
Ну да, попаданец. Очередной. Только не надо кривиться. Нас есть два вида: первый, о которых ничего не известно по причине отсутствия последствий их действий. И второй, о которых все знают. Хотите пример? Пожалуйста. Русско-японская война. После ознакомления с документами складывалось ощущение, что японцы знали все наши действия, и некоторые шероховатости просто не имели большого значения. Но указать на попаданца – так засмеют и поставят клеймо идиота.
