«Доктор Смит, зайдите ко мне в кабинет как можно скорее, вас ожидает важный гость, которого нельзя заставлять ждать», – гласило короткое сообщение от профессора Арчибальда Вольмсли, начальника Кэтрин Смит. Оседлав свой велосипед, Кэтрин сломя голову помчалась к нему. Притормозив перед зданием из красного кирпича, построенного еще в викторианскую эпоху – в нем располагались офисы факультетов Кембриджа, – Кэтрин спрыгнула с услужливого железного коня и поставила его на велосипедную стоянку. Обойдя здание, она заметила черный лимузин с затемненными стеклами и трепещущими на ветру флагами, припаркованный у главного входа, несмотря на запрет парковать там любые транспортные средства. Сердце ее тревожно забилось. Слишком знакомыми были флаги на машине. Конечно, они не открывали имени гостя – но было ясно, что это кто-то из посольства Нарабии в Лондоне. Поднимаясь по лестнице, Кэтрин терялась в догадках, чувствуя, как волнение и паника охватывают ее, мешая дышать, стесняя грудную клетку.
Гость из посольства мог принести как хорошие, так и плохие новости. Вольмсли, ставший деканом после смерти отца Кэтрин, наверное, убьет ее, узнав, что она посмела обратиться за финансированием своего исследования истории страны, не поставив его в известность. Но если ей не откажут, тогда даже декан не сможет ничего сделать. Сердце Кэтрин затрепетало – может быть, ей даже позволят отправиться в Нарабию. Правитель страны, Тарик Али Навари Хан, умер два месяца назад, и на трон взошел его сын Зейн. В свое время имя его не раз появлялось на страницах желтой прессы: Зейн Хан был наполовину американец, и родился он в браке правителя Нарабии с юной звездой Голливуда Зельдой Мэйхью, так что папарацци было над чем порезвиться. Потом, после того, как отец отсудил его у матери, о нем перестали говорить. Однако в прессе проскочило несколько статей о том, как молодой шейх планировал вывести Нарабию на мировую арену. Именно эти слухи и заставили Кэтрин подать заявку на финансирование: она надеялась, что новый режим в стране снимет завесу тайны с ее истории. Но… что, если она ошиблась, и визит гостя из посольства принесет плохие новости? Вдруг дипломат приехал пожаловаться на нее? Вольмсли не упустит случая, чтобы ее уволить.
Кэтрин поспешно пробежала по коридору к кабинету декана; ощутив знакомый запах лимонной натирки для мебели и старого дерева, она несколько успокоилась. Однако, поднимаясь по лестнице к бывшему кабинету отца, почувствовала прилив тоски. С самого детства она помнила этот коридор и лестницу, как и отцовский кабинет, – но Генри Смит уже целых два года лежал в могиле, а новый декан отчаянно хотел избавиться от Кэтрин, потому что она напоминала ему о предшественнике, который неизменно затмевал его, не давая осуществить свои амбиции на протяжении целых пятнадцати лет.
Повернув, Кэтрин увидела двух мужчин внушительного вида, одетых в черные костюмы. Они стояли по обеим сторонам двери, ведущей в кабинет Вольмсли. Сердце ее забилось где-то в горле: с чего бы посольству Нарабии отправлять с гостем охрану? Так, может, беспокоиться стоит вовсе не о том, что скажет Вольмсли? Кэтрин поправила прическу, решительно завязав непокорные локоны на затылке. Резинка для волос щелкнула, и в тишине коридора это прозвучало весьма отчетливо. Оба охранника повернулись к девушке, глядя на нее так, точно она была преступником, а не двадцатичетырехлетним профессором, специализирующимся на изучении Среднего Востока. Казалось, стоит ей просто чихнуть – и ее пригвоздят к земле.
