Инспектор из столицы и вид имел столичный. Костюм и галстук просто кричали о том, что куплены в брендовом магазине на бульваре Миллионеров, стрижка выдавала руку дорогого парикмахера, а над ногтями явно потрудились в маникюрном салоне. Загар, осанка, общий лоск. Кинозвезда на красной дорожке, а не полицейский на допросе преступника!
Собой тоже ничего, даром что в душе наполовину орк. Вьющиеся каштановые волосы, ровные густые брови, губы строго сжаты, но лицо приятное. Глаза в жёстком свете потолочных ламп казались неопределённо-тёмными, слегка неправильный нос с горбинкой не портил впечатления, а придавал изюминку…
Я загляделась на заезжего щёголя и едва не пропустила реплику старшего следователя Таннера. Спасибо, профессиональные рефлексы не подвели.
— Хочешь не хочешь, Ругги, — перевела без запинки, — а раз открылись такие факты, твою высылку в Татур мы притормозим. Убийство — это не шутки, сам понимаешь.
В подтверждение сказанного младший следователь Коннер картинно насупился, а шеф городской полиции Фукс выпустил изо рта струю дыма и ногтем сбил пепел с сигареты. Очень многозначительно.
— Ты, начальник, меня не стращай, — бритоголовый крепыш по другую сторону стола блеснул фиксой. — Я об мокрые дела рук не мараю, это все знают.
Гинт Ругински, известный у криминальной братии по обе стороны границы под кличкой Ругги Тачка. Типичный носитель гномьей анимы: на вид простак, на деле хитрый, жёсткий, изворотливый. Его банду угонщиков взяли три месяца назад. Уголовная полиция герцогства Татур, нашей с Ругински общей родины, требовала его выдачи: до переезда Тачка успел набедокурить на двадцать лет строгого режима. И власти Джеландии пошли навстречу коллегам.
Узнав об этом, преступник только посмеялся. "Дома у него всё схвачено, — ворчал господин Фукс. — Не успеешь оглянуться, выйдет на волю. Но, может, хоть к нам больше не сунется". В северном приграничье всегда был избыток сомнительных личностей с татурских акцентом, от которых полиции Бежена ни сна, ни отдыха.
Что поделать, все ищут счастья в Джеландии — даже жулики. Особенно жулики-аниматы.
Самое обидное, что Ругги Тачка даст на лапу кому надо и продолжит гонять в Татур краденые машины, а мой брат останется под арестом только за то, что не скрывал своей магической природы. И я составлю ему компанию, если не смогу закрепиться в Джеландии на законных основаниях.
Между тем инспектор из столицы холёной рукой подвинул к арестанту папку с бумагами.
— Показания свидетелей изобличают вас с головой, Ругински.
При этом движении из-под инспекторской манжеты, белой и жёсткой, как снежный наст, выглянули тяжёлые золотые часы, а на пальце блеснул тонкий ободок цвета дымчатого кварца. Суб-кольцо. Из последних моделей. Чтобы купить такое, провинциальному полисмену, вроде Коннера, придётся три месяца не есть не пить. О беглянке, живущей на пособие в двести тридцать гольденов и редкие приработки, говорить нечего.
Ругги яростным движением смёл папку на пол.
— У-у, легавые!
Привычное название полицейских у нас в Татуре. А ещё в Чехаре, Лазории, Глухинии и Флориции. В Джеландии почему-то закрепилось прозвище "борзые".
Так я и перевела.
Сказать по правде, местные, беженские, полисмены рядом с инспектором смотрелись, как дворовые псы рядом с чемпионом собачьих выставок: матёрые, зубастые, но мятые жизнью — и экстерьером не вышли. Зато рычать умели не хуже тигров.
Господин Фукс так и вызверился на Ругински.
— А ну подними! — произнёс грозно, с растяжкой.
И добавил пару ласковых не по инструкции.
