— Неужели откинулась?
Насмешливый мужской голос врезался в голову резкой болью.
Перед глазами все еще светили яркие белые огни медицинских ламп. Но
врачи не могли такого сказать…
— Не реагирует никак, ты глянь. — Горячая рука схватила мое
запястье и потянула вверх. Затем отпустила. — Похоже, все.
Я очень отчетливо ощутила, как рядом со мной прогнулся
матрас. Кожу обдал жар чужого тела.
Стоп, какой еще матрас на операционном столе?
— Да погоди, оклемается. Ты же только начал, в самом-то деле. А
я к ней даже не прикоснулся. Угольки выдерживают не менее трех
дней, ты будто в первый раз человечку пользуешь!
— Змей! Кажется, мы перестарались с нагнетанием обстановки…
— Думаешь, от страха?
— Да кто ж ее знает!
— Ну даешь, ты еще пожалей ее! Точно не дышит? А сердце что там?
Послушай пульс.
На грудь навалилась тяжесть. Лампы начали гаснуть одна за
другой. Я не могла пошевелиться и, кажется, не дышала. Но
потребности в воздухе не испытывала.
— Не слышу ничего…
Осталось две лампы. Они мигнули, начиная медленно
затухать.
Мне хотелось крикнуть: «Погодите! Я же еще здесь!
Продолжайте реанимацию! Делайте хоть что-нибудь». Но вместо этого
безмолвно вслушивалась в разговор двух незнакомых мужчин, пытаясь
представить себе, как они выглядят.
— Что ж… Откинулась и ладно, значит совсем немощная была. Зря
деньги только отдали тому торговцу.
— Надо бы вернуться и поговорить, он сказал, что девка уже
бывалая. А сам девственницу подсунул. Я б другую выбрал. Там еще
четыре сестрицы были в каталоге. Или три… Не помню уже.
— Вернемся в Аднар, посетим дом драгледи Миро. Там уж точно
таких подстав не будет.
— Нам в Норридане еще неделю дела вести. К тому же… Я
рассчитывал, что она на своих двоих отсюда уйдет доживать свои дни.
Куда мне теперь труп девать? Лопатой я орудовать как-то не очень
хочу. Магией тело с концами не спрячешь.
— Оставим здесь.
— В особняке брата? Чтоб он крылья мне открутил?
— Можно сжечь.
— Не на кровати же!
Раздался тяжелый вздох.
— Ладно. Пойдем, выпьем чего-нибудь и решим, что с ней делать
дальше.
— И вот так просто ее оставить?
— Не убежит уже! Двигай!
Шаги двух пар ног медленно удалились.
Хлопнула дверь.
Я осталась одна в звенящей тишине. От ламп исходил уже совсем
тусклый, едва заметный свет — последний лучик, соединяющий с
реальностью. Еще немного, и меня не станет.
Меня…
А кого — «меня»?
Ответ на этот вопрос нашелся не сразу. В сознание лезли какие-то
непонятные образы и воспоминания, мне не принадлежащие. Напрягшись,
я все же словила ускользающую мысль:
Я — Амелия Кускова. Тридцать восемь лет, разведена, детей нет.
Пятнадцать лет стажа учителя начальных классов. Всю жизнь в
окружении чужих малышей, а своих так и не смогла родить.
«Бесплодие — не приговор, Амелия Львовна. Есть несколько
альтернатив. ЭКО, суррогатная мать, усыновление,
наконец!».
Фраза врача даже в этом странном невесомом состоянии отразилась
во мне горячей тяжестью. Я попыталась уцепиться за это яркое
чувство в надежде вернуться к больничным огням, в палату
реанимации, куда привезли меня после аварии.
Но свет двух оставшихся ламп окончательно погас.
Я зависла в кромешной темноте — всего на мгновение — и вдруг
полетела вниз. Падение ускорялось, легкие сжимались от давления, в
ушах свистел ветер…
Глубокий шумный вдох.
Распахнутые глаза.
Чужая паника, ударившая наотмашь, и ноющая боль во всем
теле.
Я застонала и с трудом перевернулась на бок. Села, свесив ноги с
высокой кровати. Ступни даже не достали до пола! Ладные,
аккуратные, с маленькими пальчиками. Это точно не мои лапки
сорокового размера… Но это последнее, о чем сейчас нужно было
думать.
Двое мужчин, говоривших рядом со мной несколько минут назад,
очень опасны. Они вернутся и увидят, что я жива. Что тогда
будет?
