С момента аварии прошло чуть больше года. Я воспринимала эту страшную дату не с момента самой аварии, а с момента, когда моя жизнь перестала иметь смысл, а именно – когда я открыла глаза после комы. Потерять человека, которого только-только приняла в свою жизнь, пустила глубоко в своё сердце, оказалось непосильной задачей. Я даже не думала, что однажды всё ценное вмиг станет бесценным, а всё важное – неважным.
Так уж распорядилась судьба, чтобы в возрасте двадцати лет я пережила сильнейшее потрясение. Для моей ранимой души это стало ударом, и с момента гибели Читта боль утраты всё ещё жила в моём исстрадавшемся от потери сердце.
Стану ли прежней?
Думаю, нет. Меня сломили люди, которым я доверяла. Разобрали мою душу на кусочки и попрятали в разных местах. Никогда бы не подумала, что близкая подруга может толкнуть в пропасть и ещё хуже – подставить нож к горлу. Не знала я и о том, что мужчина, вроде как испытывающий чувства, может бесследно исчезнуть, не поинтересовавшись за всё время делами любимой женщины. Не так сильна была его любовь. Если она вообще была…
Только обладатели силы, жгучего темперамента, молниеносных решений и беспощадных, страшных игр с людскими душами способны добиться успеха. В их глазах нет страха, печали или грусти; в них нет пустоты или тумана; в этих глазах сияют искорки веселья, огоньки бодрости и удовлетворения, здоровья и силы. И они будут желать новой крови.
Меня окружают только такие особи. Я мало сейчас верю в то, что говорят люди. Исключения есть, но это оттого, что у меня нет выбора. Разве я могу не верить своим братьям? Разве я могу оттолкнуть добродушного человека вроде Вики? Или Зака, искренне окружавшего меня заботой? Нет. Но это не значит, что они так же, как когда-то Фаррен, не толкнут меня в пропасть.
Кто угодно. Когда угодно. Где угодно.
Я слаба в своём немощном мирке, и никакая сила мысли не способна превратить желаемое в действительное. Мои мечты развеялись прахом, остался стыд от того, что делала неверные шаги, принимала неправильные решения, а ещё позорное положение женщины с ребёнком, но без мужа. В современном мире это не так уж и важно, в моей семье об этом не слишком задумываются. Это лишь мои тараканы. Я всё ещё считала, что получила в уплату страдание и боль за миг безумия.
Стану ли я когда-нибудь сильнее?
Должно произойти чудо. Должно случиться невероятное, чтобы я обрела силу противостоять своим врагам.
А пока я подвластна хищникам, способным растерзать мою плоть. А моя плоть – это их жертва.
Глава
1
Жалобный плач снова потревожил моё спокойствие. Полчаса тишины были разрушены. Я перевернулась с бока на спину и уставилась в потолок, слушая несмелое вякание, которое усиливалось по мере того, как удлинялось время ожидания.
Лукас не был капризным ребёнком, но если его беспокоил животик или зубки, то порой голова раскалывалась от его завываний. К тому же дядя Корбин и Нола приучили его к рукам. В кроватке он лежать не любил. В свои шесть месяцев малыш стал королём этого безумного дома, манипулируя каждым, кто находился рядом.
Медленно поднявшись, я подошла к колыбели и принялась качать её. Лукас смотрел на меня большими глазёнками и ждал, когда же я возьму его на ручки. Спать он явно не собирался. А я упрямо качала, рассматривая его черты лица. Он родился очень маленьким, и пока отставал в развитии. В шесть месяцев малыши уже сидят, а ему лень было даже подтягиваться. Врач заверил меня, что причина этому преждевременные роды. Я ему верила.
Внешне Лукас был милым ребёнком. Манящий, глубокий взгляд азиатских больших глаз вызывал умиление. Губки пухлые и большие, точно как у Вона. Улыбка сражала наповал. И подбородок был его. И нос прямой и немного приплюснутый. В сыне я видела только Вона, от меня ему достался лишь характер, по словам мамы. «Ты выносила мне мозг, если я оставляла тебя наедине с игрушками», – смеялась она. Лукасу тоже не интересны были игрушки. Он любил людские руки и игры непосредственно с живыми людьми.
