Все адски болит.
Легкие горят, мышцы ноют от столь интенсивного бега в такую рань, но, учитывая, что за нами на всех парах мчится джип, остановиться мы не можем. Фары черного монстра вспыхивают где-то позади, и мы с братьями сворачиваем на боковую улицу, отчаянно пытаясь скрыться.
В столь ранний час единственные звуки на мелких тропках – наше тяжелое дыхание и стук ног по бетону, но сейчас это даже близко не утешает. Кто-то может выскочить из тени и перехватить нас, а мы понятия не имеем, где реально находимся и куда держим путь.
Нуэво-Ларедо – городок не такой уж большой, но дома тут повсюду, и никто из нас не знаком с этим районом достаточно для того, чтобы ориентироваться или понимать, куда мы вообще бежим. У меня мелькает мысль, что, может, джип хочет загнать нас в какую-то ловушку, но я отбрасываю эту мысль, прежде чем она успевает укорениться. Сейчас это не имеет особого значения. Нам просто нужно двигаться и пытаться преодолеть это дерьмо.
Двигатель джипа ревет у нас за спиной, и мы ускоряемся, пользуясь тем, что пешком передвигаемся проворнее, чем парни на джипе. Но все равно они чертовски близко.
– Да твою мать! – с чувством ругаюсь я, когда несколько минут спустя мы снова выбегаем на главную дорогу. – Пошла ты на хрен, Оливия!
Если бы кто-то из жителей прямо сейчас выглянул из окна, то увидел бы четверку безумцев, в предрассветные часы несущихся по улицам и пытающихся скрыться от джипа, который их преследует.
Часть меня надеется, что в этом джипе сидит сама Оливия, и я смогу ударить старуху прямо по ее самодовольной физиономии, если представится такая возможность.
Как только мы останавливаемся, чтобы оглядеться, снова вспыхивают фары. Я не знаю, как, черт возьми, джип двигается так быстро, но он снова оказывается прямо за нами, ослепляя нас ярким светом.
Уиллоу ахает, и, прежде чем я успеваю обернуться и посмотреть, в чем дело, мы снова трогаемся в путь. Вик хватает ее за руку и тащит. Мы ныряем в другой переулок, несясь так быстро, как только можем.
– Я видела… кто был в том… джипе, – задыхаясь, произносит Уиллоу. Звучит так, словно ей трудно дышать и говорить одновременно. – Это был… Трой.
Я резко поворачиваю голову и смотрю на нее.
– В каком это, на хрен, смысле? – рычит Мэлис. Затем поворачивается, чтобы посмотреть на нее, не замедляя при этом шага. – Ты уверена?
Уиллоу выглядит так, будто ее вот-вот стошнит, но она кивает.
– Я видела его. Он не мертв. Он, наверное… смог как-то выжить.
Вик фыркает.
– Это значит, что Оливии помогли. Черт, я не знал. Я на такое не рассчитывал.
Никто из нас не рассчитывал, но сейчас нет времени на размышления. Если этот ублюдок Трой тоже охотится за нами, то нам нужно продолжать бежать. Я уверен, что сволочь тоже точит на нас зуб, учитывая, что мы чуть не убили его и сбежали с женщиной, на которой он должен был жениться.
– Быстрее давайте! – шиплю я, ускоряя шаг, хотя чувствую, что сердце вот-вот разорвется. – Разберемся с этим дерьмом, как выберемся отсюда.
Хоть это говорю я, самому мне забыть об этой проблеме сложнее, чем кажется. Пока я бегу, шлепая ногами по асфальту, в голове проносятся вся та дрянь, которую вытворил Трой. Вспоминаются все его угрозы Уиллоу. И то, как он собирался жениться на ней против ее воли.
Я думаю о вечеринке по случаю их помолвки, о его собственническом взгляде, о том, как он вел себя: словно имел право решать, с кем Уиллоу позволено разговаривать, едва сдерживался, чтобы не устроить сцену.
Оливия, может, и ввязалась в это дело ради денег, и явно готова использовать своего единственного живого наследника в качестве разменной монеты, но Трой – один из тех придурков, которые мстительны и мелочны просто потому, что
