Корни дружбы залегают
глубоко. Они пускают ростки, даже если над землей не осталось и
пня. Оглянешься вокруг — и видна поросль, зеленая, как надежда
и волшебство.
Екатерина Коути, Елена Клемм. «Заговор
призраков»
Маленькая девчушка в розовом
платьице, устроившаяся на бордюре детской песочницы, и не
стеснявшаяся своих всхлипываний привлекла моё рассеянное внимание
на время ожидания мальчишек, с которыми собирался сыграть в футбол
на заднем дворе. Я зачем-то пошёл в ту сторону, просто стало
скучно, наверное. Ребёнок вмиг стих при моём появлении, с интересом
взирая на меня своими большущими глазами и усердно стирал со своего
маленького личика следы слёз. Меня её действо только развеселило,
минуту назад, она беззаботно плакала, а теперь мужественно хочет
казаться взрослой. Я присел на корточки рядом с ней, продолжая
ухмыляться.
— Чего плачешь, малая?
— конечно же, я не ожидал услышать ответа на свой вопрос,
может, она вообще разговаривать не умеет ещё, но возрастающая
отважность этого ребёнка меня удивила. Девчушка смело тыкнула в мой
левый глаз и выдала:
— А посиму у себя сакие
гуаза? — Теперь малая сложила свои ручонки у себя на коленках,
ещё больше выпучивая на меня свои глаза и торжественно ожидая моих
объяснений, радовало, что девчушка очень быстро позабыла о причинах
своих недавних горестей, но я еле сдерживал себя, чтобы не
расхохотаться над её воистину поэтическим говором.
Глаза у меня действительно
были странноватые — льдисто-голубые с отчётливыми серыми
вкраплениями, почти прозрачные зрачки многих пугали во мне, но мои
друзья уже привыкли. В моей семье ни у кого не было такого
необычного цвета глаз, родителей это озадачивало, а мне даже
нравилась такая моя особенность.
— Не бойся, —
широко улыбнулся я ребёнку.
— А я и не
боюсь, — девчушка состроила гримасу, явно обиженная на моё
нелепое предположение, — они мне нравяся, — заявила она,
хлопая своими большущими тёмно-карими глазами, снова беззастенчиво
тыкая мне в глаз своим маленьким пальчиком. — Я соже сакие
хосю.
Я всё-таки не выдержал и
начал хохотать, смешная — она, — Не надо, кареглазка, у
тебя свои — очень красивые. — Девочка снова отвлеклась от
разговора, тщетно пытаясь пригладить свои растрепавшиеся волосы,
неуклюже водя ручками по маленькой головке, — я улыбнулся и
поправил ей хвостик. — Вот так лучше, теперь ты настоящая
красавица, — заверил я, разглядывая малую, недоверчиво
ощупывающую свои хвостики. — Тебя как зовут-то,
кареглазка?
— Роза, —
поразительно чётко выговорила она своё имя.
— А я Ибрагим, —
почему-то представился ей редко произносимым своим настоящим
именем.
— Игорь, — тут же
послышался синхронный оклик моих товарищей по команде
братьев-близнецов Виктора и Кирилла. — Чего ты там копаешься,
пошли, мы уже готовы.
Роза, также как и я,
внимательно смотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Я
потрепал девчурку по щеке и поднялся на ноги, она устремила на меня
свои огромные глазищи.
— Больше не реви,
кареглазка, — бросил я на прощание моей маленькой знакомой и
побежал за ребятами.
Предложить человеку пищу значит протянуть руку
дружбы; принять пищу значит быть принятым в любую, даже самую
замкнутую общину.
Джоанн Харрис. «Персики для месье кюре»
Мать, как всегда принялась
поучать меня перед самым моим уходом, а мне ничего не оставалось
кроме, как молча дослушать познавательную речь, и захлопнув дверь
со смиренным — «Хорошо, мам», удалиться.
Родители у меня хорошие, мать
добрая и ласковая, отец — настоящий друг и товарищ, так и
должно быть, просто я у них единственный сын и иногда они очень
сильно начинают опекать меня. Как сейчас.
