Мой кошелек из облаков и меди,
А может быть, из самых южных рифм,
Когда я говорю тебе: «Ну где ты?» —
Я открываю полусонный миф,
В котором яйца цвета апельсина,
А в них алмазы несмертельных слов,
Там Смерти нет, она у магазина
Игрушек детских ходит без носков.
Она забыла, кто она такая,
В руках у Смерти не коса, а что? —
Конфеты от Деметры? Золотая
На ней накидка, джинсы арт-бордо…
Она забыла! Флаг ей в руки, песни,
Вискарь на счастье, про любовь вино,
Дыханье подмосковной белой бездны,
От режиссеров лучшее кино…
Она забыла, как бросаться ночью
Со скользкой крыши, кровью истекать,
И как убийца удобряет почву
Телами жертв, которых не сыскать.
Она, конечно, позабыла мыло,
Веревку и – как пользоваться… Мрак
Надел ботфорты, без ориентира
Шагает, распуская веер-страх…
Она одна стоит у магазина,
Как будто просит: у кого и что?
Бомжиха, бездомовница, картина —
Вот в точку слово – пусто и мертво.
Накрой нас, Брейгель, окуни, Ханс Бальдунг,
Зеленым цветом сумерки сомкни,
Пошли нас всех на занебесный кастинг,
Так говорят вечерние огни.
Глубинный город, тот, с которым связан,
Мой кошелек откроет – там стихи,
А смерти нет, ко мне ей путь заказан…
Бывает так? Закорчились грехи,
И запятые заплясали нечто
Такое, что на кладбищах жуки
Танцуют в темень… Не кончайся, лето,
Дай прочитать медовые штрихи,
Дай меда на тарелку тетке Смерти,
Мне в кошелек и – ангелу, затем,
Чтоб я сумел закрыть окно, где черти,
Увидел свет, что вытянут в Эдем.