В помещении «Нью-Йоркского клуба филателистов» 27 апреля 1897 года, вечером, в шесть часов, было очередное собрание членов клуба для обсуждения некоторых вопросов и баллотировки лиц, выставивших себя в качестве кандидатов в члены клуба. По этому поводу в обширных и роскошно убранных залах клуба публики было гораздо больше обыкновенного.
Деловая часть заседания прошла быстро и гладко: по баллотировке было принято несколько новых любителей коллекционировать марки, и принятые в первый раз получили доступ в «святая святых» клуба, в его библиотеку, архив и комнату для заседаний совета.
Один из таких новичков, недавно поселившийся в Нью-Йорке, выходец из дальнего запада, доктор Марч, небольшая, но ценная коллекция марок которого служила сегодня предметом общего внимания, побывав во всех помещениях клуба, забрел в небольшую, изящно убранную гостиную, где собрались виднейшие из старых членов клуба. Там шел оживленный разговор, при чем Марч скоро отметил исключительно частое упоминание имен президента клуба мистера Вильяма Кэница и мисс Бетти Скотт.
Кэниц председательствовал на сегодняшнем собрании, и с ним доктор Марч уже познакомился. О том, кто мисс Бетти Скотт, доктор не имел пока ни малейшего представления.
– Не подскажете, о чем речь? – обратился Марч к одному из уже знакомых филателистов, инженеру Арчибальду Клэйну.
– Ничего особенного! – ответил тот. – Сегодня решается вопрос, в достаточной мере интересующий наш клуб. Маленькое пари между нашим президентом и мисс Бетти Скотт…
– По какому поводу?
– Ах, да! Я забыл, что вы у нас новичок, и потому ничего еще не знаете. Суть в том, что полгода тому назад мисс Скотт выставила в числе других персон свою кандидатуру в члены клуба.
– Ну, и что же?
– И ее не приняли. Это был маленький скандал в среде собирателей марок. Но если хотите услышать мое мнение, это следовало сделать уже давно. И я говорю, конечно, не о мисс Скотт, к которой отношусь с уважением, но в общем и целом. Видите ли, устав нашего клуба гласит, что в число его членов могут вступать лишь люди, объединённые серьезным и документированным интересом к собиранию почтовых марок.
Где и в чем доказательства этого серьезного и глубокого интереса к коллекционированию? Разумеется, мы принимаем во внимание, например, научные труды кандидатов. Считаемся с теми, кто, может-быть, и не обладая исключительно большими собственными коллекциями, тем не менее, ведет широкую пропаганду в пользу филателизма. Но в общем подавляющее большинство членов клуба вербуется из рядов коллекционеров, обладающих собраниями марок. Такое собрание служит, так сказать, дипломом на право считаться членом клуба филателистов.
Однако в последнее время было замечено, что в клубе появляются люди, которые ничего общего с филателизмом не имеют. Клуб стал модным местом, куда стремятся все. Такие господа, не давая себе ни малейшего труда заняться собиранием марок, попросту приобретают у какого-нибудь торговца марками наскоро подобранную дешевую коллекцию, предъявляют ее, не зная даже ее содержания, и становятся членами клуба. Но, естественно, отсутствие общих интересов скоро сказывается. Среди членов клуба начинаются раздоры. Трудно добиться единогласного решения какого-нибудь вопроса. Делами клуба часть членов не интересуется совсем. Словом, клуб филателистов мало-помалу превращается в простой клуб. Основной идее грозит гибель.
Ну, и вот, некоторое время тому спустя, после ряда заседаний президиума, было постановлено впредь при баллотировке кандидатов применять без малейших отступлений все суровые требования статута. В первую очередь идет тщательная проверка представляемых на рассмотрение клуба коллекций кандидатов, а потом, так сказать, маленький экзамен для удостоверения, что кандидат обладает известными познаниями в филателизме.
