Город жил своей обычной, вечно пульсирующей жизнью. Человеческой
жизнью. Их кровь шумела в ушах, пульсировала, звала. Пахла страхом,
потом, алкоголем, разгорячённой кожей — как и каждую ночь. Толпа
шевелилась, как единый организм, гудела, дышала. Ночь накрывала всё
густым покрывалом, словно гримировала их серую скучную жизнь. Люди
стояли плечом к плечу, давясь, жадно всматриваясь в трибуну. Они
пришли увидеть его. Моего отца. Мордекая Вандора-Бельмонте.
Он стоял там, чёртов неподвижный идол, высеченный из камня.
Высокий, прямой, будто не стареющий ни на минуту. Его плечи были
широкими, руки — за спиной, а взгляд прожигал каждого, кто
осмеливался поднять глаза. Всё в нём — чертовски всё — было
выверено. Эта безупречная осанка, которую я ненавидел и хотел
заполучить. Это спокойствие, разъедающее меня изнутри. Это чувство
власти, которое он излучал. В нём всегда было что-то
неестественное. Мерзкое. Непробиваемое.
Мой отец. Мордекай. Тот, кто сделал меня тем, кем я стал. Тот,
кого я презираю. И тот, перед кем я каждый раз готов, черт возьми,
сломаться.
Мы стояли в первом ряду. Все шестеро. Шестеро братьев, его
созданий, его оружия. Кайрен был слева, жёсткий, как ледяной
клинок. Родерик справа, его плечи напряжены до предела, будто он
был готов разорвать любого на части, как пса. Никто из нас не
шевелился. Даже не моргали. Мы знали, как это работает. Это был его
момент. Его шоу. Его игра, и мы — чёртовы марионетки.
Он говорил. Его голос — этот низкий, резкий, словно лезвие, —
резал воздух, входил под кожу, заполнял пространство. Говорил о
нашем доме, о нашей силе. О городе. Шэдоу-Хейвен. Месте, которое
всегда будет принадлежать только нам. Нам, вампирам. Мастерам.
Властителям. Чертовым чудовищам в масках, которые люди обожают. Они
же ни хрена не знают, что мы существуем. Закон Маскарада — наша
игра, и мы в ней чертовски хороши.
Но… мать твою… что-то было не так.
Чувство. Едва уловимое. Напряжение, сквозняк, статический треск
в воздухе. Как будто город, улицы, вся эта толпа затихли. Как перед
бурей. Я слышал каждую мелочь: шорох одежды, дыхание людей, крики
на дальних улицах. Их сердца били. Медленнее. Громче. Тяжелее.
Чёрт, я это почувствовал раньше, чем услышал звук.
Отец продолжал говорить. Говорить так, будто ничего не
происходит. Но я заметил это. Его плечи. Чуть более выпрямленные.
Микродвижение, которого никто не заметил бы. Никто, кроме нас. Мы
знали его слишком хорошо. Его взгляд стал другим — хищным. Он
почувствовал это тоже. Что-то в толпе. Что-то рядом.
Я бросил быстрый взгляд на Кайрена. Он чуть заметно кивнул мне.
Чёрт возьми, Кайрен всегда замечал первый. Его пальцы дернулись.
Родерик? Сжал кулаки. Все мы в шестером, натянутые, как струны.
И вот оно.
Выстрел.
Громкий. Пронзительный. Мгновение, которое растянулось в
вечность. Толпа ахнула. Я видел, как головы дернулись, как люди
инстинктивно начали опускаться, прикрывая себя. Кто-то закричал.
Паника. Как зараза, она разливалась волной.
Отец? Он не дрогнул. Чёртово каменное изваяние. Но кровь… Я её
почувствовал раньше, чем увидел. Теплый, липкий запах металла.
Сладкий. Будто брызнуло в воздух. И вот тогда я увидел. Тонкую алую
линию, текущую по его руке.
Он был ранен. Мордекай Бельмонте, грёбанный властитель,
бессмертный монстр. Тот, кого нельзя было достать. И всё же кто-то
это сделал.
Я шагнул вперёд, сердце колотилось глухо, яростно. Кайрен
схватил меня за руку, его холодное дыхание ударило в ухо:
— Не сейчас, Клайд.
Чёрт, да как "не сейчас"?! Мои клыки выскочили раньше, чем я
успел их спрятать. Я чувствовал себя зверем. Голодным. Ярость,
смешанная с инстинктом. Мы всегда были зверями, скрывающимися под
человеческой кожей. Мы жили среди них, правили ими. Но в эту
секунду, всё, что я хотел — это убить.
