Драгоценные камни хранят в себе
не только силу, но и память. Так говорили нам с детства. Наши камни
— это отражение нас самих: чем чище алмаз, тем совершеннее душа его
носителя. Но камни могут быть и опасными. Их магия требует жертв,
их свет таит тьму, а каждая трещина — это след от чьей-то боли или
предательства.
Семья Амис всегда считала себя
воплощением совершенства. Победный алмаз, сильнейший из всех, — наш
символ, наша гордость. Но для меня эти сверкающие стены дома были
больше похожи на тюрьму. Их блеск не мог скрыть трещин, которые
разрастались внутри нашей семьи.
Этот блеск может ослеплять.
Ослеплять настолько, что ты не замечаешь, как вокруг рушится твой
мир.
Предвкушение его прихода пронзало меня острыми иглами страха и
волнения. В этот вечер, как и во все предыдущие, я была прикована к
ежедневному семейному ужину – ритуалу, пропуск которого
приравнивался к предательству в нашей семье.
Наш дом, величественная крепость, считался одним из самых
неприступных во всей Люмерии. Но для меня эти стены превратились в
изысканную тюрьму, где последние два месяца каждый семейный вечер
напоминал о моей беспомощности. Так было до появления Маттео –
человека, который принес в мою золотую клетку глоток свободы.
— Валэрсиа, — размеренный голос отца вырвал меня из размышлений,
заставив сердце трепетать, как пойманную птицу. Только он
произносил моё полное имя, превращая его в изящное оружие. — Есть
какие-то новости от Кристалары?
— Со вчерашнего дня ничего не изменилось, — мой голос звучал
безжизненно, отточенная годами маска безразличия скрывала бурю
эмоций. Я давно научилась этому искусству – единственному способу
сохранить подобие покоя в этих стенах.
— Скоро весна, чего они тянут? — он задумчиво провёл рукой по
серебристой щетине, его недовольство, направленное на
медлительность Академии, в любой момент могло обратиться против
меня подобно остро отточенному клинку.
— Я не знаю.
— Чего ты пристал к ней? — ввмешалась Рина, старшая сестра. Её
голос, высокий и дерзкий, врезался в натянутую тишину, как лезвие
ножа.. — У тебя уже третий ребёнок поступает в Кристалару, а ты
делаешь вид, что не знаешь – список вступительных объявляют только
в первое воскресенье марта.
В этот момент моё тело пронзила ледяная дрожь. Старшая сестра
ворвалась в разговор подобно солнечной буре – её крашеные волосы
цвета летнего солнца вспыхнули одновременно с жёлтым алмазом на
шее, словно готовясь к битве. Её орехово-зелёные глаза, прищуренные
и полные скрытого огня, изучали отца с неосторожной смелостью. Она
бросала вызов. У меня перехватило дыхание. Неужели этот вечер
превратится в очередную битву характеров? В то же время я испытала
странное облегчение, что внимание отца переключилось на Рину, но
тут же почувствовала укол совести за эту мысль.
Рина никогда не вступалась за меня из сестринской любви – для
неё каждая ссора с отцом была очередной возможностью
продемонстрировать свою силу. С момента получения жёлтого
бриллианта на последнем курсе Академии его гнев больше не вызывал в
ней трепета. Именно поэтому я так страстно мечтала о Кристаларе –
она была ключом к свободе.
— Как ты смеешь поднимать на меня голос в моих стенах, мерзавка?
— отец процедил сквозь зубы, его пальцы побелели от напряжения,
сжимая серебряные приборы словно оружие.
— А что мне терять? — Рина выплеснула яд в каждом слове. — Всё
равно этот особняк перейдёт ко мне, когда смерть заберёт тебя в
свои объятия.
Воздух загустел от напряжения. Я невольно бросила взгляд на
витую лестницу, ведущую к спасительному убежищу моей комнаты, когда
отец взорвался громовым раскатом:
— Никогда! Слышишь? Никогда ты не получишь ни крупицы
наследства, позор моего имени!
