– Поздравляю вас. Если вы попали сюда, то никакой надежды на
счастливое будущее у вас нет. Ни у одной.
Эти слова, которые произнесла ректор академии Благочестия,
продолжают звучать в моей голове, когда я вхожу в само здание.
И едва я переступаю порог, как меня окатывает волна холодного
воздуха, наполненного затхлым запахом сырости и пыли, будто
подтверждая эти слова.
Стены, обшарпанные и покрытые трещинами, кажутся такими же
мрачными, как мертвый лес. Проходя по коридору, я замечаю, что
освещение здесь оставляет желать лучшего: тусклые лампы еле-еле
разгоняют полумрак, создавая угнетающую атмосферу.
Коридоры давяще узкие, а от их стен будто веет историей,
наполненной страданиями и потерями.
На полу лежат обрывки старого линолеума, местами порванного, а в
углах собралась пыль, словно сама академия выдыхает эту затхлость и
заброшенность.
Наконец, мы достигаем конца коридора, где находятся пара дверей
с выцветшими табличками. Мисс Пилс останавливается у одной из них
и, не дожидаясь, пока я как следует оглянусь, толкает дверь.
— Это ваша комната, Райс — произносит она с ледяным равнодушием.
— Ваша соседка уже ждёт вас.
Я вхожу в комнату и замираю. Комната оказывается совсем
маленькой, с двумя односпальными кроватями, одну из которых
занимает моя новая соседка.
На стенах висят обшарпанные плакаты с изображениями темных лесов
и серых пейзажей. В углу располагается видавший виды старенький
шкаф, который, кажется, вот-вот развалится на части. На столе
валяется куча учебников, а в воздухе витает запах старой
бумаги.
Соседка выглядит словно отражение этой комнаты.
Ее длинные светлые волосы, свисают по обе стороны лица, как
мокрые ленты, а большие водянисто-голубые глаза наполнены каким-то
инстинктивным страхом и недоверием.
Она сидит на краю своей кровати, обхватив колени руками, будто
ища хоть каплю тепла в этом холодном месте.
— Привет, я Эмили, — представляюсь я, стараясь быть как можно
более дружелюбной. — Ты как? Кажется день не задался, да?
Она медленно поднимает голову и смотрит на меня. В её глазах
проскальзывает такое удивление, как будто она не ожидала встретить
кого-то, кто не был бы испуган и подавлен.
— Здравствуй, — еле слышно шевелит она губами. — Я Лара. И я
знаю кто ты. Слышала как приветствовала новоприбывших мисс
Пилс.
Лара не просто кажется тихой, она будто источает ауру
печали.
На её щеках ещё поблескивают следы недавних слез, а губы дрожат
от сдерживаемых эмоций.
Она определенно не в лучшем состоянии и нуждается в
поддержке.
— Ну, приветствием это сложно сказать, – улыбаюсь я и
присаживаюсь на свою кровать. – Ты здесь давно?
— Это мой второй год, — вздыхает Лара, её голос едва слышится. —
В прошлом году мне тоже не повезло с воспитателем. Они… они здесь
не для того, чтобы заботиться о нас.
Я киваю, осознавая, что она права. Мисс Пилс явно не похожа на
образец доброты.
— Что здесь происходит? — спрашиваю я, стараясь быть осторожной
с формулировками.
Лара вздыхает и печально улыбается бледными губами.
— Ну, официально здесь – дочери, сестры и жены, которые своим
поведением компрометируют семью. Либо обладают недостаточными
знаниями и навыками для ведения хозяйства и соблюдения всех правил
общества. И здесь нас якобы должны обучить всему необходимому. На
самом же деле, – Лара медленно качает головой. – Сюда отправляют
тех, кто мешает их счастью. Эту академию даже негласно называют –
академия отвергнутых. К тому же, если девушка сама подписывает
согласие на размещение здесь, то муж имеет право расторгнуть брак
даже без ее согласия. А среди родственников она вполне может быть
вычеркнутой из наследства, которое ей полагается. А вынуждают
поставить подпись в согласии практически всех. Это место… Оно
забирает надежду.
