Переполох большой в семействах
знатных на Руси. Царь молодой, Михаил Федорович, жениться желает,
невесту выбирать будет. Собирают всех девушек невинных из семейств
князей, бояр и дворян знатных. Сначала на смотр к наместникам,
потом, самых лучших, красивых, родовитых, нраву кроткого в Москву
свозят. Там уже сама инокиня, государыня Марфа, мать царская, с
боярами ближними, девушек лучших из них отберет и сыну представит.
Последнее слово за ним будет. У родичей девиц здоровых и пригожих
надежда появилась с самим царем породниться. Честь-то какая! А
какие выгоды! Вот и старались правдами и неправдами чадо свое на
смотр протолкнуть! И наместникам выгода – подарков натащили за эти
дни, якобы из уважения, столько, сколько и за 10 лет наместничества
не нанесут!
И, главное, взять их безопасно. Не
надо никакое воровство беззаконное покрывать. Девиц смотрят не они
одни, а еще пятеро игумений самых крупных монастырей в
наместничестве, да митрополит местный, да лекарь немецкий,
специально присланный. Всех скопом не подкупишь, разоришься. Так
что каждый за своих радеть будет. А с лекарем немецким вообще не
договоришься. Русского не знает, говорят с ним в основном через
толмача, да митрополит может, если латынь, за которую в юности, в
семинарии нещадно порот был, вспомнит. А толмач обычно человек из
приказу разбойного. С таким не столкуешься.
В общем, много шума наделал царский
смотр. Дьяки специальные все родословные списки девиц пересмотрели,
что бы даже дальнего родства с Романовыми не было! Семейства
некоторые переругались между собой. И не только до ругани доходило,
в иных случаях и до рукоприкладства. Но такое пресекали жестоко.
Драчунов сразу в холодную, дочь – домой. Невместно государю в родне
скандалистов иметь! Наконец, свезли самых-самых, отобранных, на
Москву. В войне – затишье, со шведом переговоры, идут тихо, трудно,
но все-таки, переговоры, поляки временно притихли, так что все
внимание царскому смотру.
Свезли отобранных девиц, расселили
по женским монастырям, что бы монахини пригляделись, в душу
избранным пролезли за разговорами душевными, выяснили, доброй волей
ли девица пошла, или у нее друг сердечный имеется, а на смотр ее
родители идти принудили. Пять девиц таких, что насильно от женихов
желанных оторвали и силком к царю направили, нашли. Выгнали,
конечно. И родным внушение сделали, что они не о государе пекутся,
о браке для него крепком, а о своих выгодах. Пригрозили опалой.
Потом всех по очереди в баню
сводили. Там бабки – знахарки девство проверили, тоже троих
выгнали. И самое страшное, посетила всех девиц в бане, мать,
государыня Марфа. Осмотрела, ничем не прикрытых, нагих, не скрывают
ли уродства, волосы проверила. Известно – чем волос длиннее, тем
здоровье крепче. А в бане не скроешь. Так, все жидкокосые выбыли,
да еще двоих поймали с накладными косами, из чужих волос
приколотыми. Да одну хромоножку, ее хромоту за каблуками разными
прятали, да рябых парочку, что белилами да румянами корявость лиц
скрывали. Худышек, что все ребра пересчитать можно опять же девиц
семь выявили. Потом в одних рубахах к лекарю на осмотр, тот легкие
слушал, пульс щупал, живот мял. Двое с сердцем слабым оказалось,
вряд ли здорового ребенка родить бы смогли. Еще у парочки – кровь
жидкая, а одна с болячкой легочной. Так что ряды соискательниц
поредели. Потом велено оставшихся было обрядить побогаче, что бы
взор царский не оскорблять, и повели оставшихся тридцать девиц в
покои царские. Поведение проверять. Как ходит, как себя держит,
умеет ли есть красиво, беседу связную вести и прочее!
И уже двадцать две особы, через все
это горнило прорвавшиеся, государю на выбор представили. Девицы еле
на ногах держались. Родственники их сзади поддерживали, что бы не
сомлели в важный момент. Перья жгли, к носу совали, пока государыня
Марфа не запретила. Большинство грустные стояли. Слух прошел, что
Марфа уже девицу выбрала, из семейства ей родственного, но с
Михаилом кровным родством не связанную. И именно на ней сына
оженить собралась.
